Хроники Тиа-ра: битва за Огненный остров - Олег Фролов

Будто прикрывая крыльями людей на Площади, я начинаю с противником уже привычный танец, в котором его задача – оказаться выше или атаковать по прямой стрелами, а моя – подобраться поближе и подставить хвост, чтобы дать возможность Кир-ра точно выстрелить. И он уже выстрелил дважды.

Тяжелым предчувствием летящей в меня стрелы, ударами сердца в надежде остаться живым проходит минута, а потом – еще одна.

– Они боятся! – кричит сзади Кир-ра, но я и сам уже заметил это.

Храмовники больше не атакуют яростно, самоуверенно. Они стараются подобраться с безопасной для себя стороны, выстрелить и быстро уйти на высоту, чтобы перезарядить самострел. Конечно, с такого расстояния и на разнонаправленных курсах попасть сложно. Их стрелы пронзают воздух довольно далеко от Ши-те. Не попадает в противников и Кир-ра.

Виток за витком храмовники уводят меня на высоту. Или я их увожу туда. То и дело приходится смотреть вниз, чтобы не потерять из виду главный ориентир – Площадь. Нахожу ее не сразу и чувствую себя неуверенно. Кажется, что дома, на Огненном острове, и земля поддерживает. Ты связан с ней невидимыми нитями силы. Кажется, что поверхность – мягче, упасть на нее – не так опасно. Хотя, конечно, это не так.

А еще Зеленый остров заметно меньше. Чем выше поднимаешься, тем сильнее иллюзия, что сражение идет прямо над Ничто. А летать над Ничто всегда страшно. К этому можно привыкнуть, но избавиться от страха полностью не удается никогда.

Видимо, храмовники все-таки уводили меня на высоту сознательно. Оторвавшись на большое расстояние, одна из машин внезапно начала пикировать вниз, и я тут же нырнул за ней.

Деловитый перестук механизмов, сложенные крылья и… свободное падение. Только ремни удерживают на теле механической птицы, которая вдруг обретает массу и со все возрастающей скоростью несется камнем вниз. Сквозь свист рассекаемого воздуха я слышу сзади неясные возгласы Кир-ра. Это хорошо. Значит, он в седле.

Из мутно-бурого пятна на теле Ничто Зеленый остров быстро вырастает в большой фрагмент земли, обретает детали, движение и материальность. Жаль только храмовник пикирует еще быстрее: небольшое тело Камо-те с узкими крыльями и тяжелым носом просто-таки создано для этого. Но… Почему же он продолжает пикировать? Почему?

В тот момент, когда я плавно, перо за пером, разворачиваю крылья, выходя из головокружительного падения за каких-то сто шагов от земли, храмовая птица ударяется в нее, как стрела, как самоубийственное оружие, состоящее из машины и человека. На месте падения тут же вырастает внушительных размеров пыльный столб, в тенях которого сверкают металлические фрагменты, разлетающиеся в разные стороны. Казалось, еще немного – и Камо-те просто пробьет своим телом остров насквозь или расколет его пополам.

Конечно, ничего этого не произошло и не может произойти. Осталась только неглубокая воронка, в которой смешался металл, земля, камни и человеческая плоть.

Я не знаю, что случилось на самом деле. Ошибка наездника? Отказ механизмов? Безумие? Бессмысленное самопожертвование? Скорее всего, просто несчастный случай. В котором, кстати, не пострадал никто, кроме самого храмовника. Удар пришелся на одну из небольших террас в средней части острова, где сейчас было совершенно пусто.

Будто испугавшись катастрофы, произошедшей с их товарищем, две другие храмовые птицы сделали над островом последний виток и ушли в сторону заката.

Кажется, на сегодня это все.

Странная схватка. Бессмысленная и еще более трагическая своей бессмысленностью.

Казалось, мы должны быть счастливы, что снова остались живы и снова победили, хоть и таким странным образом. Но именно из-за того, как это произошло, испытать удовлетворение было трудно. За те дни, которые прошли после большого сражения, злость и чувство мести поутихли, на их место снова вернулись мысли о будущем, надежда и… травмированная, но все еще реальная человечность.

Мне было жаль того наездника, который разбился сегодня, хоть он и пытался атаковать мирное собрание на Площади Зеленого острова.

Интересно, а испытывают ли храмовые наездники жалость к нам? Чувствуют ли они конфликт между чувством долга и состраданием? Это могло быть залогом примирения… в будущем. Не сейчас, конечно. Но в будущем.

– Смотрю на это и думаю: нам не обязательно лишаться жизни уже. Теперь – не обязательно, – прозвучал Кир-ра эхом моих собственных мыслей, когда мы приземлились на Огненном острове.

Я спрыгнул с подножки механической птицы на землю и сделал два долгожданных глотка воды из миниатюрного металлического сосуда. Два глотка – все, что там было.

– Необязательно, – соглашаюсь. – Это все еще может закончиться для нас благополучно.

– Посмотрим на то, что будет, – кивнул Кир-ра и отправился в свою умму как будто на полуслове. Вполне в его стиле.

Проведал Тами-ра. Самый тяжелый период для него прошел, но выглядел он все так же – наполовину укутанный повязками. Они закрывали половину лица, перехватывали в плотный кокон руку и плечо, сходились в узел за спиной.

Я вошел неслышно. Остановился в тени и несколько минут слушал, как в очередной раз Тами-ра рассказывал свою историю какой-то старшей матери. Видимо, сиделке. Та иногда рассеянно кивала и слушала в пол-уха, а Тами-ра наивно перевирал, приукрашивал и… упускал самое страшное. Не потому, что не хотел об этом говорить. А потому, что он – новая жизнь, а новые жизни имеют удивительное и прекрасное свойство путать страшное с наивным и мелким, смешивая их во что-то несуразное и не такое жуткое, как было на самом деле.

Но я знал, как было на самом деле. Горячий и едкий ком подступил к горлу, пока я слушал эту незамысловатую историю спасения в нише для зерна.

Прямо сейчас к Тами-ра возвращались силы, а с ними – энергия движения, которая нелепо удерживалась повязками и болью от каждого поворота головы или туловища. А еще – энергия осмысливания и упорядочивания воспоминаний. Трагедия, произошедшая с ним, кристаллизовалась, превращалась в слова и в итоге становилась полноценной историей, которую он будет помнить всю жизнь. А я бы предпочел, чтобы не помнил. Просто забыл, как кошмар, случившийся ночью на той стороне и испарившийся поутру.

Эта история заканчивалась мной – моим появлением.

– Знаешь, кто такой Тиа-ра? – уточнил Тами-ра у женщины.

Та пропустила все мимо ушей.

– Тиа-ра. Знаешь его? – не унималась новая жизнь.

Старшая мать неопределенно мотнула головой и зачем-то потрепала Тами-ра по голове. Там, где не было повязки.

– Это мой… друг. Тиа-ра – мой друг. Он приходит ко мне часто.

Внутри сделалось тепло. Тепло, больно, приятно, щемяще. Я захотел его обнять сейчас, но предпочел уйти незаметно. Наверное, постеснялся незнакомой женщины. Или просто не хотел прерывать этот рассказ.

В любом случае ему лучше. И это главное.