Расемон - ворота смерти - И. Дж. Паркер

— Верно. Это обстоятельство сразу озадачило меня.

Второй вопрос Сэссина касался возможного сообщника.

Акитада ответил:

— Если бы существовали политические причины для устранения вашего брата, я рассмотрел бы версию заговора. Но в данном случае иных мотивов, кроме личной выгоды, не было. В столь серьезном преступлении, учитывая высокий ранг вовлеченных в него людей, необходимость вознаграждения и использования крайне необычных методов, даже один сообщник представлял бы собой слишком большую опасность. Сакануоэ действовал один.

Когда Акитада закончил, Сэссин молча кивнул. Только тихое постукивание четок в его пальцах нарушало воцарившуюся в комнате тишину. После длительной паузы он обратил взгляд к потолку и спросил:

— Но зачем было везти туда голову? Зачем этот глупец расчленил тело моего брата? Неужели недостаточно было просто убить?

— Боюсь, что недостаточно. Сакануоэ нуждался в доказательстве смерти принца, чтобы немедленно получить доступ к состоянию покойного. К тому же он, возможно, рассчитывал на то, что его величество из уважения к вашему брату наградит его солидной должностью.

Сэссин вздохнул:

— Несчастный, запутавшийся человек! Как он, должно быть, страдал, если пошел на такой отчаянный риск! Как жадно он, должно быть, хватался за пустые ценности этого суетного мира! В каком отчаянии он, судя по всему, пребывал, когда мой брат отверг его!

— Не стоит сочувствовать ему, ваше преподобие! Это убийство было тщательно спланировано. Сакануоэ заранее позаботился о том, чтобы заказать монахам чтение молитв на тот день, когда в монастырь приедет ваш брат.

После этих слов Сэссин словно ушел в себя.

— Гнев — бесполезное чувство. Кроме того, данные мной обеты не позволяют мне совершить действий, предписанных законом. Я должен подумать, чтобы понять, как поступить. — Помолчав, Сэссин спросил: — А что стало с телом моего брата?

Акитада ждал и боялся этого вопроса.

— Это мне неизвестно, но у меня есть предположение. Сакануоэ, как я знаю, вызвался сам управлять последней повозкой из тех, что выдвинулись караваном в загородное имение. Нагруженная платяными сундуками из покоев вашего брата, она после наступления темноты еще много часов простояла одна во дворе. Подозреваю, что Сакануоэ по пути следования сделал короткую остановку у ворот Расёмон.

— У ворот Расёмон?! — Сэссин был потрясен. — Вы полагаете, что тело моего брата оставили среди трупов несчастных и отверженных, чтобы его сожгли и погребли в общей могиле?

— Не исключено, что Сакануоэ остановился где-то по дороге и захоронил тело, — поспешил заметить Акитада.

Сэссин долго молчал, вперив взгляд куда-то вдаль, потом сказал:

— Похоже, мне придется надолго забыть о своих обетах, чтобы обеспечить спокойное и безопасное будущее семье моего брата. Спасибо вам за откровенность. С этого момента вы можете передать все эти дела в мои руки. Я уже распорядился, чтобы мою внучатую племянницу доставили к ее двоюродной сестре, настоятельнице святилища Исэ. Там в священных пределах, которые не смеет нарушить ни один человек, она будет в полной безопасности. Я был бы весьма благодарен вам, если бы Садаму пожил еще какое-то время в вашем доме. Надеюсь, это не причинит вам серьезных неудобств?

Акитада улыбнулся:

— Разумеется, нет. Мы все очень полюбили мальчика. Даже… — Он хотел сказать «моя матушка», но вовремя спохватился. — Даже мой слуга Тора.

Сэссин немного успокоился.

— В таком случае, быть может, вы позволите мне навестить Садаму в вашем доме? Пора мне заполнить этот пробел.

Сказав, как он польщен такой честью, Акитада откланялся.

Выйдя на улицу, он направился к главным воротам, чтобы пойти домой. Несмотря на вечернее время, жара не спадала, как и на прошлой неделе. В темной листве крошечными огоньками, словно бесплотные духи, мелькали светлячки. Когда Акитада проходил мимо храма Конфуция, его окликнул знакомый голос.

— Сугавара, это вы? — Размахивая полами одежды, из калитки выбежал тощий Нисиоки. — Как хорошо, что вы проходили мимо, когда я решил глотнуть свежего воздуха. Хотя свежим его явно не назовешь. А тут, знаете ли, произошло нечто странное.

Усталый Акитада был слишком озабочен собственными проблемами. Неприязненно посмотрев на грушевидное лицо Нисиоки, он сказал:

— Нельзя ли потом? У меня дома срочные дела.

Длинное лицо Нисиоки вытянулось.

— Ах да, я совсем забыл! Бедный Хирата. Говорят, вы взяли к себе его дочь. Какая тяжкая утрата! Студенты тоже болезненно переживают ее. Как там его дочь?

— Как того и следовало бы ожидать. Так в чем ваша проблема?

— Мне не хочется беспокоить вас, но вы, возможно, дадите совет. Я… насчет наших крыс.

— Ваших крыс?! — Акитада заподозрил, что Нисиока тронулся рассудком.

— Не лучше ли вам зайти самому и посмотреть? Это займет всего минуту. Честное слово, я ужасно озадачен. — Он нервно провел рукой по голове, сбив набекрень завязанный на макушке пучок.

— Хорошо. Но я ненадолго.

Вздохнув, Акитада последовал за Нисиокой в его кабинет. Комната находилась все в том же беспорядке, как и во время прошлого прихода Акитады. Стоя среди сваленных ворохом бумаг, засохших винных чарок, пустых масляных ламп и посуды с объедками, Нисиока развел руками и указал на пол.

Там, среди высыпавшихся из коробки недоеденных жареных орешков, лежали три дохлые крысы.

Акитада мыском ноги пошевелил трупики. Уже окоченевшие, они щерили зубастые пасти в последнем предсмертном оскале. Отравлены!

— Надо понимать, у вас больше не осталось орешков. Новыми-то запаслись?

— В том-то и дело, что нет. Не успел. Только эти орешки не мои.

— Не ваши? А коробка вроде та же.

— Да, коробка-то моя, а вот орешки другие. Помните, я рассказывал вам про одну старушку, которая готовит их для меня? Так вот, она жарит их почти дочерна. А эти коричневые.

Акитада задумчиво смотрел на Нисиоку:

— Когда вы это обнаружили?

— Совсем недавно. Видите ли, я со вчерашнего дня не был у себя в кабинете, потому что мы с профессором Танабэ работали в библиотеке.

— Вы уже поделились с кем-нибудь своими подозрениями?

Нисиока побледнел.

— Думаете, кто-то хочет отравить меня? Но кто? Я считал, что Исикава в тюрьме! — Нисиока запаниковал.

— Полагаю, вам следует незамедлительно сообщить об этом Кобэ и изложить ему другие ваши подозрения, — посоветовал Акитада. — А потом ступайте домой и получше заприте дверь.

Оставив Нисиоку, в ужасе таращившегося на дохлых крыс, Акитада побрел домой по ночным улицам, по дороге разрабатывая план, который предотвратил бы еще одно покушение убийцы на чью-то жизнь.