Исход - Леон Юрис

Ответ на это заявление дали маккавеи. Группа маккавеев, переодетых арабами, привезла несколько десятков бидонов молока в иерусалимский отель «Царь Давид», в правом флигеле которого размещался главный штаб англичан. Бидоны поставили в подвал как раз под правым флигелем, и в них было не молоко, а динамит. Подключив взрыватели и настроив часовой механизм, маккавеи ушли и предупредили по телефону англичан о предстоящем взрыве. Те только посмеялись: кто посмеет взорвать британский генеральный штаб!

Десять минут спустя раздался оглушительный взрыв, который, казалось, был слышен во всей стране. Правый флигель отеля «Царь Давид» взлетел на воздух.

«Исход» был готов отплыть к берегам Палестины.

Ари назначил отправление на утро после торжественного ужина в честь праздника Хануки, устроенного на террасе «Купола».

Было приглашено около трехсот гостей. Небольшая еврейская община Кипра и команда «Исхода» сидели за длинным столом. Выздоровевших, веселых детей, одетых в новую одежду, встретил гул восторга. Их завалили подарками. Дети оставили себе по одному сувениру, остальные попросили раздать тем, кто оставался в Караолосе. Столы ломились от лакомств, и дети кричали от радости. Голод и страх были позади. Тогда они вели себя как взрослые герои, но теперь снова стали детьми. Вокруг террасы толпились десятки греков и англичан, они тоже радовались.

Карен лихорадочно искала глазами Китти, и вся засияла, когда заметила ее у перил с Марком Паркером.

— Иди сюда, Китти, — крикнула Карен, — здесь есть место для тебя.

— Это твой праздник, — ответила Китти. — Я буду смотреть.

Когда дети налюбовались подарками, из-за стола встал Давид. На террасе воцарилась тишина. Только глухой шум прибоя доносился со стороны моря.

— Сегодня мы празднуем первый день Хануки, — начал Давид. — Мы празднуем этот день в честь Иуды Маккавея, его мужественных братьев и горстки верных ему людей, которые спустились с гор Иудеи, чтобы бороться с греками, поработившими наш народ.

Дети подперли щеки кулаками и приготовились слушать.

— У Иуды Маккавея с горсточкой храбрецов, в сущности, не было никаких шансов победить такого мощного противника, как греки, которые правили тогда всем миром. Но он верил, что единый и истинный Бог укажет ему путь. Иуда был прекрасным воином. Он раз за разом обманывал греков и завлекал их в западню. Его люди были храбрейшими бойцами, так как несли в своих сердцах веру в Господа. Маккавеи взяли Иерусалим и вышвырнули всемогущих греков из Палестины.

Раздался взрыв аплодисментов.

— Иуда вошел в Храм, его воины разрушили изваяние Зевса и вновь посвятили Храм единому истинному Богу. Тому самому Богу, который помог нам в нашей борьбе с англичанами.

Давид рассказал историю возрождения еврейского народа. Китти Фремонт слушала его с особым вниманием. Она смотрела на Карен, на Дова Ландау, на Марка и вдруг почувствовала, что кто-то остановился рядом с ней. Это был бригадный генерал Брюс Сазерленд.

— Сегодня вечером, — продолжал Давид, — мы зажжем первую свечу Меноры. Каждый вечер будем зажигать по свече, пока их не наберется восемь. Мы называем Хануку праздником свечей.

Давид Бен Ами ко всеобщему восторгу детей зажег первую свечу.

— Завтра вечером в море мы зажжем вторую ханукальную свечу, а третью уже в Эрец Исраэль.

Давид надел ермолку. Китти смотрела на Зеева Гильбоа, галилейского хлебороба; на Иоава Яркони, марокканского еврея; на Давида Бен Ами, студента из Иерусалима. Наконец ее взгляд задержался на Ари Бен Канаане. Вокруг его глаз были синие круги — свидетельство глубокой усталости. Давид положил Библию на стол и произнес:

— Не дремлет и не спит хранящий Израиля.

По телу Китти Фремонт пробежал холодок. Она не могла оторвать взгляда от усталого лица Ари. Не дремлет и не спит хранящий Израиля…

Ветхая машина «Исхода» задребезжала, судно дало задний ход, направляясь к середине бухты, чтобы выйти в открытое море и взять курс на Палестину.

Утром перед пассажирами показалась земля.

— Палестина!

— Эрец Исраэль!

Дети смеялись, пели, плакали.

Старая лохань подплывала к берегу, и весть об этом распространилась по всей стране. Наконец-то прибыли дети, те самые дети, что заставили сдаться всемогущую Британскую империю!

«Исход» вошел в гавань Хайфы под звуки оркестра. Салют взлетел над Хайфой, над селами, кибуцами, мошавами, над дорогой в Иерусалим.

Двадцать пять тысяч жителей Палестины пришли на пристань, чтобы приветствовать маленькое судно. Оркестр местной филармонии исполнил еврейский гимн «Гатикву» — «Надежду».

Китти Фремонт увидела, что по щекам Карен текут слезы.

«Исход» пришел домой.

.

Колонна серебристо-синих автобусов транспортной компании «Эггед» ждала детей на пристани. Торжественную встречу сократили до минимума. Ребят усадили в автобусы и вывезли из порта. Их сопровождал конвой британских бронемашин.

Карен опустила стекло и на ходу что-то крикнула Китти, но та из-за шума ничего не разобрала. Автобусы укатили. Четверть часа спустя пристань опустела; остались только бригада докеров и несколько британских часовых.

Китти стояла неподвижно у перил «Исхода», ошеломленная внезапной переменой. Она с трудом соображала, где находится, и смотрела на Хайфу, которая была прекрасна той особой красотой, что отличает любой город, построенный на склонах гор вокруг залива. У самого берега ютились домишки арабского квартала. Еврейский район простирался по всему склону горы Кармель. Слева, рядом с Хайфой, открывалась футуристическая панорама огромных резервуаров и труб нефтеочистительного завода, куда подходил нефтепровод из Мосула. Неподалеку в доке стояли на якоре штук десять ветхих и обшарпанных судов Алии Бет, которым, подобно «Исходу», удалось добраться до палестинского берега.

Зеев, Давид и Иоав прервали ее раздумье. Они поздоровались и поблагодарили ее за помощь. Когда они ушли, Китти осталась одна.

— Красивый город, правда?

Она обернулась. Позади стоял Ари Бен Канаан.

— Мы стараемся, чтобы гости приезжали в Палестину через Хайфу. Первое впечатление должно быть приятным.

— Куда увезли детей? — спросила она.

— Их расселят в центрах «Молодежной алии». Некоторые из них расположены в кибуцах, у других — собственные поселки. Через несколько дней я смогу сказать вам точно, куда попала Карен.