Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Здесь на корабль погрузили дом для зимовки (он все еще стоял на траве у кромки воды), построенный Стубберудом и его братом, – напоминание об истинных намерениях, вызывавшее в Амундсене чувство вины. Строение разобрали, бревна тщательно пронумеровали для последующей сборки и разместили на палубе. Члены команды ощущали какую-то недоговоренность, но пресса – несомненно, благодаря усилиям Амундсена – ничего не подозревала и говорила о другом. Критический момент остался позади: тайна Амундсена все еще не была раскрыта. Весь мир по-прежнему думал, что «Фрам» идет на север дрейфовать в Арктике.

Поздно вечером 6 июня Амундсен вышел из дома, закрыл за собой дверь, оставив все так, как будто собирался вернуться через час-другой, быстро пересек сад и поднялся на борт «Фрама». Загремела якорная цепь, и корабль тихо заскользил по фьорду.

«Отплыли в полночь», – гласит первая запись в дневнике Амундсена. Фраза стала эхом слов, с которых начинался его дневник на «Йоа». И снова он выбрал этот час, стремясь к театральному эффекту и избегая шумных проводов. Так же намеренно, из патриотических побуждений, Амундсен выбрал для начала экспедиции 7 июня – День независимости Норвегии, за что был удостоен чистого неба и тихой погоды. Это так отличалось от дождя, омрачившего отплытие «Йоа» семь лет назад.

На другом берегу фьорда в башне Пологда нес свое одинокое дежурство Нансен, наблюдавший, как «Фрам» крадучись обошел мыс и, словно корабль-призрак, растворился в затянувшихся на всю ночь северных сумерках, а затем окончательно исчез, уйдя в направлении моря. Казалось, он что-то унес с собой, его старый корабль, его творение, средство исполнения теперь уже невозможных желаний. Нансена по-прежнему тянуло к Южному полюсу. Его жена покинула этот мир, и «Фрам» оставался символом того, что могло бы с ним произойти в этой жизни. В глубине души Нансен– знал, что слишком стар, что его время прошло. Глядя на то, как уходит «Фрам, он думал, что передал его более молодому человеку – и чувствовал глубокую печаль. Он вспоминал все, что осталось позади. Спустя годы Нансен признáется своему сыну, что это был «самый горький момент» в его жизни.

Амундсен, напротив, не чувствовал ничего особенного, пока – как и на «Йоа» – не оказался в открытом море. В этот момент он записал в дневнике:

Тихо и спокойно мы вышли из Христиания-фьорда. Вскоре земля исчезла из вида, и «Фрам» начал свое третье плавание. Даст Бог, оно сложится для нас удачно.

Амундсен почувствовал, как кольнуло сердце в тот момент, когда он назвал экспедицию «третьим плаванием “Фрама”», глядя на себя как на наследника Нансена и Свердрупа – капитанов двух первых великих походов. Так началось третье плавание «Фрама». Вначале они провели месяц в пробном круизе по Атлантике, якобы проводя океанографическую съемку для Нансена, а на самом деле проверяя обновленный «Фрам», в особенности его двигатель и команду. Амундсен никогда бы не допустил того, что с легкостью позволила себе британская экспедиция: отправиться на край света, не распределив обязанности между людьми и не отладив как следует оборудование.

Бьяаланд, лыжник-чемпион, оказался в совершенно новой для себя ситуации. На исходе четвертого дня ему спокойно предложили встать к штурвалу. Но он никогда раньше не бывал в море, не говоря уже о том, чтобы управлять кораблем.

Я вам скажу [писал он в своем дневнике], что сделал несколько прекрасных виражей… поскольку «Фрам» поворачивает медленно и всегда промахивается, если вы не остановите его вовремя. Но это был чудесный час: только представьте, что вы управляете «Фрамом», этой исторической штуковиной, которая принесла нашей стране такую славу.

Считалось, что «Фрам» – довольно медленный корабль, поэтому Амундсен удивился, что он сделал почти десять узлов во время шторма, идя под парусом и с работающим двигателем. Однако, как он записал в своем дневнике, «ночь была очень неприятная… вода проникала повсюду, [и] я почти плавал в своей каюте». У «Фрама» открылась течь ниже ватерлинии. Все остальные дефекты были вовремя выявлены и устранены еще до отплытия на юг.

10 июля «Фрам» закончил свой круиз и зашел в Берген. Начались проблемы с дизельным двигателем, который постоянно засорялся и требовал очистки от нагара. Топливо было слишком густым, а инженер – неумелым. Амундсен заказал более жидкое топливо, отправил телеграмму Атласу Дизелю в Стокгольм, потребовав «квалифицированной помощи как можно скорее», и отбыл в Христианию по срочному делу. Двигатель был наименьшей из его проблем. Он представлял собой сугубо техническую задачу, которую производитель, понимающий, что на кон поставлено будущее его изобретения, обязательно должен был решить. Самой насущной проблемой оставались деньги.

Ему по-прежнему не хватало 150 тысяч крон, и перспектив их привлечения за месяц, оставшийся до окончательного отплытия на юг, не наблюдалось. На вопрос Нансена о дальнейших планах он отвечал, что соберет недостающие средства в Сан-Франциско – в Америке это не проблема, – на что Нансен обычно согласно кивал. Амундсену приходилось действовать с величайшей осмотрительностью, ведь если бы кредиторы почуяли неладное, «Фрам» тотчас оказался бы под арестом в обеспечение долга. Кредиторов нужно было держать подальше любыми средствами до тех пор, пока корабль не окажется вне зоны досягаемости.

Для этого требовались холодная голова и уверенный вид. К счастью, его брат и импресарио Леон в нужной степени обладал и тем, и другим. Ситуация складывалась так, что после высадки наземной партии в Китовом заливе совсем не оставалось денег на ремонт «Фрама», заправку его топливом и приобретение провизии. Иными словами, отсутствовали средства на организацию спасательной экспедиции, то есть возможность остаться в Антарктике навсегда была отнюдь не теоретической. Именно в этот момент в хорошо задуманной драме на сцене появляется тот самый deus ex machina. Может показаться странным, что случилось именно это. Но чудо произошло.

За десять дней до отправления Амундсен, который ожидал в Кристиансанде погрузки собак, получил телеграмму от министра иностранных дел Норвегии:

Норвежский министр в Буэнос-Айресе Кристоферсен пишет: местный землевладелец герр Петер Кристоферсен высказал мне свое желание предоставить экспедиции уголь и всю необходимую провизию за свой счет при условии, что «Фрам» в своем предстоящем плавании зайдет за ними в Монтевидео. От имени экспедиции я принял великодушное и бескорыстное предложение герра Кристоферсена, о чем прошу Министерство иностранных дел известить герра Руаля Амундсена, конец цитаты. Пожалуйста, передайте Ваш ответ министру Кристоферсену.

Амундсен мог легко поверить в свою удачу, о которой не раз говорил Нансену. В последний момент появился абсолютно незнакомый ему человек, нежданный и негаданный, чтобы спасти его от финансовой катастрофы и помочь вернуться в цивилизацию после покорения полюса.

«Герр землевладелец Петер Кристоферсен» принадлежал к кругу тех норвежцев, которые считали, что их страна слишком мала. В 1871 году он эмигрировал в Аргентину и разбогател там. Его звали «Дон Педро» – это свидетельствовало о том, что он был крупным помещиком и состоятельным человеком. Под именем «Дона Педро» он и вошел в историю полярных исследований.