Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Я думал об этих вещах, когда смотрел на отличную шерстяную форму участников этой экспедиции, специально сшитую (в Англии)… и на другие предметы. Ничто здесь не походило на эскимосское снаряжение, которое использовали мы.

Почтенный, седовласый, украшенный огромными бакенбардами сэр Клементс Маркхэм – монумент уходящей Викторианской эпохи, преисполненной уверенности и величия, – также снизошел до прощания с «Терра Нова». В четыре часа дня, за час до отплытия, леди Бриджмэн, жена второго морского лорда, подняла на грот-мачте корабля британский военно-морской флаг. (Со времен «Дискавери» Адмиралтейство слегка утратило свою надменность и позволило установить его на судне, не принадлежавшем к военному флоту.) Наконец-то, через тридцать лет, сэр Клементс дождался удовлетворения своих амбиций: британская антарктическая экспедиция уходила в путь под военно-морским флагом.

Леди Маркхэм подняла флаг Королевской яхтенной эскадры, временным членом закрытого сообщества которой был избран Скотт. «Терра Нова» по примеру «Дискавери» был зарегистрирован как яхта, чтобы избежать ограничений, существовавших в отношении коммерческих грузоперевозок.

По странному стечению обстоятельств «Дискавери» – все такой же непритязательный, но теперь уже торговый корабль, принадлежавший «Компании Гудзонова залива», – был пришвартован рядом, в том же самом доке. Скотт торжественно прошел мимо своего старого судна, а затем «Терра Нова», сверкающий свежей черной краской и позолотой, выскользнул в Темзу и начал путешествие.

Ниже по реке, в Грините, Скотт с женой, которая во время прощания с кораблем находилась на борту, сошли на берег, собираясь вновь присоединиться к экспедиции уже в Портленде. «Терра Нова» должен был участвовать в военно-морском смотре, и его туда – что подозрительно напоминало один из этапов спасательной операции «Дискавери» – церемонно отбуксировал крейсер. Вот как эта сцена запомнилась впечатлительному Грану:

В те времена Британский военный флот – самый мощный в мире – собрался в гавани Портленда. Крошечный «Терра Нова», украшенный флажками от палубы до верхушки грот-мачты, скользил, словно по оживленной улице, между линкорами и боевыми крейсерами. На палубах этих вооруженных колоссов вдоль бортов толпились их экипажи, и приветствия, вырывавшиеся из тысяч глоток, сотрясали воздух в этот ослепительный летний день.

Наконец, 15 июня, после захода в Кардифф за углем, «Терра Нова» покинул пределы Британии.

Никогда раньше или позже в мирное время я не слышал такого рева, который заставлял дрожать воздух, когда «Терра Нова» выскользнул из доков [писал Гран]. Тысячи людей вопили так, словно лишались чувств. По рельсам, на которых были разложены капсюли-детонаторы, пустили вагоны, а сотни судов довершали всю эту какофонию своими свистками и сиренами. В створе последних ворот нас встретила небольшая эскадра украшенных флагами катеров, и в сопровождении этого эскорта мы под парами вышли в открытое море.

Скотт покинул корабль на лоцманском катере. Стремясь выступить с еще одним, последним обращением к публике, чтобы собрать побольше денег, а также договориться с газетами о публикациях, закончить незавершенные дела и еще немного побыть с женой и ребенком, он решил пока остаться дома и позже на почтовом судне догнать экспедицию в Новой Зеландии. До тех пор функции капитана «Терра Нова» выполнял «Тедди» Эванс.

Вернувшись на берег, он в полной мере оценил, что страна говорит о нем за его спиной. Здесь, в Кардиффе, он услышал истинный голос народа. Раньше его экспедицию многие считали пустой тратой денег, в то время как в Британии царили безработица и социальное неравенство. Сейчас те же голоса жаждали славы, а не хлеба. Скотт, как тореадор, ощущал тиранию толпы – он был ее героем и, следовательно, ее священной жертвой. Только сильный человек, гораздо сильнее самого Скотта, мог в такой ситуации проявить самостоятельность. Скотт уже был не в состоянии свернуть с этого пути.

Мало кто остался безучастным к происходящему. И вряд ли можно было обвинять некоторых моряков в желании покрасоваться в роли отважных исследователей, уходивших в замерзшие моря.

И наконец, было третье отправление, на этот раз с лондонского вокзала Ватерлоо. 16 июля Скотт уехал из Лондона в 11:35 на специальном поезде, чей график был согласован с расписанием пароходов, в Саутгемптон, чтобы на военном корабле «Саксон» отплыть в Кейптаун. В последний момент Кэтлин решила сопровождать его до самой Новой Зеландии, оставив ребенка с няней. К ним присоединились жены Уилсона и «Тедди» Эванса, чтобы еще раз повидаться со своими мужьями.

С экспедициями Скотта и Амундсена прощались по-разному, и пресса, будучи зеркалом жизни общества, отразила это очень точно. «Я считаю, что экспедиция призвана… поддержать давние исследовательские традиции нашей расы и доказать, что дух приключений еще жив», – цитирует «Шеффилд Дейли Телеграф» слова Скотта, которые ведущий репортер газеты прокомментировал так:

Может статься… что мы – раса дегенератов, живущих в обрюзгшую эпоху. Но по крайней мере на борту «Терра Нова» дегенератов нет… Эти люди – духовные дети великих елизаветинцев… и там, где шеклтоны терпят славное поражение, находятся скотты, готовые… на новые попытки. Пока Англию ведут вперед такие люди… мы можем благодарить Бога и ничего не бояться…

Это тот случай, когда неудача – если ей суждено случиться – приносит всего лишь чуть меньше славы, чем успех.

«Фрам» отправился в путь в совершенно иной обстановке, в которой не было ничего героического. Даже если бы Амундсен и желал поиграть в героя, публика не оценила бы этого.

Норвежцы были в высшей степени (некоторые даже сказали бы – гротескно) уверенными в себе людьми. К полярным исследованиям, ставшим своеобразной комбинацией навыков катания на лыжах и охоты на тюленей, подход у них был весьма холодный, профессиональный: в лыжах и охоте они с полным правом могли считать себя мастерами. Норвежская пресса концентрировала внимание публики на технических деталях. Например, газета «Социал Демократен» объясняла, как

для команды устроены одиночные каюты: [каждая] представляет собой крошечную комнату, где всегда нужно зажигать искусственный свет. Внутри – койка и рундук, а когда туда входит обитатель каюты, места совсем не остается.

«Фрам» готовили к походу в размеренном темпе. 25 апреля 1910 года ремонт корабля был незаметно завершен. Он поднял флаг с раздвоенным концом – синий крест Святого Олафа на бело-красном основании – и покинул верфь в Хортене, отправившись по водам фьорда в Христианию. Там «Фрам» встал на якорь под прикрытием средневековых стен замка Акерсхус. Весь май ушел на погрузку. В то время как «Терра Нова» мог и собирался пополнить запасы в Кейптауне, Мёльбурне и новозеландском Литтлтоне, «Фрам» нужно было загрузить сразу. Другого шанса до самого Китового залива не предвиделось.

3 июня «Фрам» отчалил, а затем бросил якорь у дома Амундсена в Бунден-фьорде.