Иосиф Григулевич. Разведчик, "которому повезло" - Нил Никандров

* * *

История знакомства Григулевича с Рябовым, он же — «Рене», такова.

Во второй половине мая 1944 года в недавно открытое советское консульство в Монтевидео пришел невысокий плотный мужчина в потертом костюме и представился:

«Я — Айзик Боткин. Мне нужно поговорить с кем-либо из “ближних соседей”. Можете пригласить?»

Дежурный по консульству никакого понятия не имел ни о Боткине, ни о конспирации и тем более о «ближних соседях». Сладко зевнув, он сказал:

«У нас не приемный день. Приходите завтра. Работа с посетителями начнется в десять ноль-ноль…»

О странном визитере дежурный все-таки сообщил консулу Валентину Рябову, «по совместительству» — резиденту советской разведки в Уругвае, который подписывал шифровки псевдонимом «Рене»[78]. Он незамедлительно проинформировал Москву о «Боткине», и ему ответили, что это, скорее всего, нелегальный резидент «Артур». Рябову сообщили условия связи с ним. Через неделю встреча двух тридцатилетних резидентов — легального и нелегального — состоялась. Рябов представлял Центр и потому выступал по отношению к «Артуру» начальником…

В прошлом Валентин Рябов работал в Эстонии (1939— 1940 годы), потом — в Дании (первые месяцы 1941 года), участвовал в обороне Москвы, несколько лет прослужил в центральном аппарате разведки. О своей командировке в Уругвай узнал за считаные дни до отъезда: в дальний поход пришлось собираться в пожарном порядке. Первые месяцы в уругвайской столице были непростыми: испанского языка Рябов не знал, а работы «по крыше» ему навалили по горло. В резидентуре был всего один сотрудник — сам резидент. Как говорится, и швец, и жнец и на дуде игрец. Под дудой, ясное дело, надо понимать обязанности шифровальщика.

Первые три месяца, когда посольство временно располагалось в «Парк-отеле», консульская нагрузка была терпимой. Но когда оно переехало на бульвар Испания, жизнь резидента «Рене» стала кошмаром: нескончаемые очереди соотечественников, жаждущих вернуться на родину, с утра выстраивались у дверей консульства. Это были русские, белорусы, украинцы, другие братья-славяне, имевшие право на получение советского паспорта. «Район обслуживания» Рябова не ограничивался Уругваем, а включал Бразилию, Парагвай, Аргентину. Ежедневно в консульство привозили на грузовике мешки писем с прошениями.

Рябову была также поручена работа по проведению мероприятий культурно-просветительского характера, направленных на ознакомление уругвайцев с «советским образом жизни». Огромную нагрузку приходилось нести и по наведению «мостов» с русскоязычными общинами.

Посол Орлов выслушивал мольбы Рябова о выделении помощника, разводил руками и говорил:

«Народу нет. Поэтому терпи, батенька Валентин Васильевич, терпи и радуйся общему патриотическому подъему. Это — славянский отклик на героические победы Красной Армии».

К необычайной активности советского дипломата с возрастающим подозрением присматривались уругвайские власти, да и не только они. Не является ли Рябов тайным координатором по созданию мощного панславянского движения в Южной Америке?..

* * *

Подтвердив личность «Артура», Центр прислал подробный вопросник. В Москве хотели составить исчерпывающее представление о проведенной «Артуром» работе, агентурном аппарате, его информационных возможностях, постановке дела по поддержанию режима конспирации и безопасности в созданной им сети.

«Я регулярно отчитывался, — удивился Григулевич, мало знакомый с бюрократической рутиной разведки. — Пусть в Москве поднимут мои доклады: там есть полная картина того, что удалось сделать».

Рябов пожал плечами:

«Таков порядок. Отчетность — святая вещь. Надо подытожить все аспекты твоей работы в Южной Америке».

«Тогда придется собирать архивы. Они разбросаны. Часть здесь — в Монтевидео, часть — в Буэнос-Айресе, кое-что — в Сантьяго. Было бы идеально переправить их сюда, в Монтевидео, под надежный дипломатический кров. Если наша документация попадет к конкурентам, мирового скандала не миновать…»

«Рене» выслушал устный отчет «Артура». В его организации действовало более двух сотен человек, половина из них — в Аргентине. Вербовки, сбор информации, проведение диверсий, слежка за нацистскими спецслужбами и «конкурентами», пропагандистские акции — не слишком ли много для одного человека?!

Не сдержав эмоций, Рябов воскликнул:

«А ты здесь не скучал. Вкалывал, как стахановец-многостаночник!»

Сравнение рассмешило Григулевича. Именно так, «стахановец»!

С этого и началась «отчетная страда» «Артура». Раз в неделю он приходил на конспиративную квартиру в столичном районе Поситос и стремительным почерком покрывал десятки листов бумаги, восстанавливая шаг за шагом этапы своей разведывательной эпопеи в Южной Америке. Иногда ему самому казалось, что все это совершил другой человек. По большому счету, он переиграл немецких, английских, американских разведчиков. Оставаясь в тени, он знал почти все об их деятельности на континенте. А их усилия локализовать его через двойных агентов, болтунов в компартиях и фальшивых испанских «друзей» ни к чему не привели. И еще Иосиф думал о том, что «война разведок» на континенте велась большей частью любителями. В разведки противоборствующих сторон были рекрутированы сотни человек, и профессионалов среди них было немного. Все учились разведывательному делу «на ходу»…

* * *

На очередной встрече Рябов сказал Иосифу: «Ко мне на прием пришел немец. Говорит, что может помочь в разоблачении “пятой колонны”. Всучил мне вырезки со своими статьями, какие-то документы со свастиками, кучу брошюр. Его имя…»

«Энрике Юргес, — подхватил Иосиф. — Знакомый персонаж! Профессиональный разоблачитель нацистов. Этим он зарабатывал на жизнь, получая гонорары от англичан и американцев. Что ему сейчас нужно?»

«Говорит, что может быть полезным нашим оккупационным властям в опознании и поимке нацистских преступников в Германии. Просит содействия в выезде в Европу».

«Юргес — жулик и мошенник, — рассмеялся Иосиф. — Держись от него подальше. Мне довелось сталкиваться с ним, правда, не напрямую, а через Армандо Кантони»…

Как-то Юргес предпринял попытку «продать» свои разоблачения в КПА. Трудно сказать, кто вручил ему адрес «технического кабинета» партии. Но однажды Юргес пришел к Кантони и заявил, что может написать разоблачительную статью о нацистском подполье в Аргентине. На любую интересующую партию тему.

«Не торопись отказываться, — посоветовал Григулевич. — Я видел его имя в газетах. Может быть, будет полезен как пропагандист. Пусть напишет статью о тайном вывозе стратегического сырья из аргентинских портов в Германию, назовет организаторов этих поставок, их адреса, приведет данные об их доходах, покровителях в правительстве. Посмотрим, такой ли он осведомленный человек, как говорит».