Прощальный поклон капитана Виноградова - Никита Филатов

Пару раз за кирпичной громадой соседнего здания проревели туда-сюда по улочке ранние пташки – грузовики.

Нечаев поднялся, перенеся тяжесть тела на здоровую ногу, надел плащ и критически осмотрел собственное отражение в грязной воде:

– Да, не Ален Делон.

Алкаш подзаборный: рожа бледная, весь измазан, одежда намокла… Впрочем, с точки зрения общественной нравственности – это еще не совсем криминал.

Он медленно, на ходу приноравливаясь к своему убогому состоянию, добрался по стеночке до полуоткрытых скрипучих ворот – там, за ними, стояли, кажется, мусорные баки и штабель ящиков. Беглец уже совсем было приготовился шагнуть наружу, как что-то вдруг насторожило его.

Денис снова замер. Что? Откуда?

Вот! Гуляющие по ржавому металлу отражения каких-то ритмичных, ничего общего с естественной природой не имеющих сполохов: раз! и… раз! и…

Нечаев медленно высунулся из-за забора и тут же отпрянул обратно:

– Плохие дела.

На расстоянии пистолетного выстрела мокла под дождем милицейская машина с муниципальной эмблемой на борту и по меньшей мере двумя характерными силуэтами за стеклом. Сине-голубой маячок на крыше был почему-то не выключен и испускал во все стороны судорожное сияние, которое и заставило Дениса насторожиться.

Все логично. Они наскоро оцепили периметр, где скрывался опасный преступник, подручными силами, а теперь формируют оперативно-поисковые группы.

Что же – молодцы! Грамотная работа.

Нечаеву захотелось стонать – и не от боли, а от унизительного идиотизма ситуации. Он как мог торопливо проделал обратный путь во двор, перебрался через канаву и кучу какого-то шлака, упал…

А поднявшись, нос к носу столкнулся с невесть откуда появившимся мужчиной.

– Ты чего тут? – На вид мужику было лет шестьдесят: круглолицый, безусый, с солидным брюшком, обтянутым синей форменной курткой.

Судя по фуражке с зеленой тульей и мятой кокарде, он работал в военизированной охране вагонного депо или на товарной станции.

– Машка, падла… – ругнулся вместо ответа Нечаев и, похмельно оскалившись, развел руками: – Выгнала, мать ее!

– Жена? – нахмурился мужик.

– А кто еще? С-сука!

– Да, видок у тебя…

Нечаев заметил в руке собеседника связку ключей, среди которых угадывался и автомобильный.

– Слышь, ты работаешь тут?

– А что? – насторожился мужик. Но страха ни в голосе его, ни в поведении не было.

– Слышь, выпить нету? Я куплю! – Денис старался стоять не шатаясь, но так, чтобы не задевать поврежденную пулей ногу.

– Не, выпить нету, – почти с сочувствием ухмыльнулся собеседник. – Может, тебе хватит?

– Может… Понимаешь, как вчера начали! Ни хрена не помню. – Нечаев достал из кармана мятую пригоршню купюр: – Деньги вроде целы…

Такой поворот разговора собеседника заинтересовал:

– Смотри-ка, повезло!

– Конечно, – согласился оперативник и неожиданно, будто что-то сообразив, уставился на мужика: – Слышь? Отвези меня к матери! Ты же на тачке, верно?

– Куда это?

Нечаев назвал городок, в котором неподалеку от вокзала должен его дожидаться эстонский коллега Тоом со своими людьми. И сразу же, не давая собеседнику отказаться, затараторил:

– Не хочу к Машке возвращаться, ну ее! Пусть побесится. Мы тут дом тещин продали, а она, стерва… Сколько скажешь, столько и заплачу, а?

Интересно, слышен ли их разговор на улице? Если на шум забредет милицейский наряд…

– Нет, – с сожалением вздохнул мужик. – Далеко.

– Да чего – далеко? – Денис оглянулся по сторонам. Кроме них в каменном закутке двора стоял только потрепанный «запорожец». – Час туда, час обратно…

Если этот гад станет упираться, придется дать ему ладонью в кадык, завалить и связать, подумал Нечаев. Еще утром двадцатитрехлетний оперативник проделал бы это тихо и без труда, но сейчас, когда каждое движение… А куда деваться?

– Да нет, всего часа четыре понадобится, не меньше! Вообще-то, я уже с суток, с дежурства сменился. Домой хотел, то да се…

– Устроит? – Денис расправил перед собеседником самую крупную из российских купюр. Господи, только бы никто не появился!

– Да если один бензин, заправляться… И дорога там такая, что…

– А так?

– Ты что – псих?

– Едем? Или нет? Имею право!

Сумма удвоилась, и ясно стало, что мужик не устоит. Впрочем, он еще попытался соблюсти приличия:

– Электричка скоро… Может, ты на ней?

– Имею право! – изображая пьяное упрямство, повторил Денис. – Едем?

– Поехали. – Собеседник махнул рукой и направился к «запорожцу». – Но протрезвеешь ведь, парень…

Нечаев понял опасения водителя:

– На, забери. Суй, суй себе, дядя!

Прогреваться долго не пришлось, и по истечении пары минут владелец уже выводил свое непритязательное транспортное средство через лабиринт привокзальных ангаров, пакгаузов и дворов.

На пути все чаще начали возникать человеческие фигуры – неожиданно много для недавнего сумеречного безлюдья. Трудящиеся торопились по рабочим местам и наоборот, с ночной смены, мало внимания обращая на тарахтящее мимо чудо украинского автомобилестроения.

Наконец за очередным поворотом показался шлагбаум.

Рядом с перегородившей дорогу красно-белой жердиной о чем-то беседовали двое: пенсионер в такой же, как у водителя, форме и вооруженный сержант. У стеночки притаилась милицейская машина – родная сестра той, которую Нечаев уже видел на другом посту оцепления.

Оперативник вжал голову в плечи, но «запорожец» здесь знали – приглядевшись, железнодорожный охранник приветственно помахал рукой и потянул на себя ручку подъемника. Милиционер, в свою очередь, довольно равнодушно глянул сначала на приближающее транспортное средство, потом на человека у шлагбаума, пожал плечами и вытащил из пачки сигарету…

Когда оцепление осталось позади, беглец выдохнул и обмяк на сиденье.

– Чего, парень, – получше?

– Вроде… Пивка бы!

– Посмотрим по дороге.

Нет, тревога не отпустила Дениса – факты и явления окружающего мира по-прежнему воспринимались им по системе боевого опознавания «свой – чужой». Но все же надежда на счастливое окончание передряги немного окрепла.

– Знаешь, парень, я со своей женой тоже… – За окнами неторопливо мелькали улицы и домишки пригорода, а оказавшийся довольно словоохотливым водитель все пытался перекричать рев двигателя рассказом о собственном опыте разрешения семейных конфликтов.