Жатва - Владимир Василенко

В эту ловушку угодили уже двое гракхов, но сам Харул тоже здорово рискует. Даже если он видит или точно помнит траектории расставленных струн, он ведь и сам запросто может оступиться и напороться на собственную «растяжку».

Всадив клинок в арбалетчика, я задержался в реале буквально на пару секунд, потом снова ускользнул на изнанку. Перед самым нырком успел расслышать отчетливый тугой щелчок справа от себя. И лишь в сером мире понял, что это другой гракх выстрелил в меня почти в упор. Повернувшись в его сторону, я увидел, как он снова взводит тетиву, и только тогда меня обожгло запоздалой волной адреналина.

А ведь промедли я долю секунды – и валялся бы сейчас на тротуаре со стрелой в ухе. И никакая амальгама, никакие мои фокусы с изнанкой не помогли бы. Это осознание меня здорово отрезвило. Да что там – будто ведром ледяной воды окатило. А то я за последние дни себя этаким неуязвимым суперменом начал чувствовать.

Я рванул к стрелку, зашел к нему с фланга, когда он уже снова вскинул арбалет и развернулся в сторону Харула. Вынырнул буквально на доли секунды – ровно на столько, чтобы хватило нанести удар. Рубанул по правому локтю, отсекая чёрному руку. И успел расслышать грохот множества пистолетных и автоматных выстрелов.

Повстанцы!

С изнанки не было слышно звуков побоища, но даже по тому, как заметались по двору гракхи, стало понятно – люди Караева вступили в бой. Чёрные бросились врассыпную, укрываясь за баррикадами, возведенными вокруг пилона. Одного из них повстанцам удалось завалить прицельными попаданиями в голову. Не насмерть – шлем выдержал попадание. Но контузило его основательно – он катался по земле, полностью дезориентированный.

Харул, держась за пробитое стрелой плечо, под шумок улепетывал в сторону соседнего дома. Кто-то из гракхов успел выстрелить ему вслед – на изнанке я прямо увидел след от стрелы, протянувшийся в его сторону. Это было занятно. Пули тоже оставляли в сером мире заметные шлейфы, похожие на белые следы, тянущиеся в ясном небе за самолетами. Они рассеивались медленно, растворяясь, как струйки дыма. Со стороны кустов, в которых засели люди Караева, эти следы тянулись целыми пучками, расчерчивая пространство длинными белесыми лучами.

Я подбежал к контуженному гракху, последние пару метров преодолев этаким футбольным подкатом. Вынырнув на секунду в реал, ударил клинком – колющим ударом, целясь в сердце. Из-за того, что он ворочался, получилось попасть куда-то под мышку, но и этого оказалось достаточно. Радиумный клинок разворотил броню, оставив после себя чудовищную обожженную рану. Снова прячась на изнанку, я по движению амальгамы противника понял, что он мертв.

Двое гракхов, убитых Харулом, тоже валялись неподалеку, и амальгама их потихоньку стягивалась в шарики, которые скоро можно будет забрать. Но мне пока было не до этого. В строю оставалось ещё пятеро или шестеро гракхов, и разбираться с ними предстоит мне. Харул ранен, Хестия вообще, кажется, не собирается высовываться. У людей Руса, судя по стремительно редеющим шлейфам от выстрелов, кончаются патроны. Эффект неожиданности мы использовали на полную катушку, но в итоге не перебили и половины противников.

На изнанке тем временем происходило что-то странное. Эманации, идущие из-под земли, усилились – я уже отчетливо ощущал их подошвами ботинок, как заметную вибрацию, переходящую в настоящее землетрясение. Это было похоже на волны, прокатывающиеся под ногами. Шли они откуда-то со стороны улицы, добираясь до двора уже сильно ослабленными. Что же там тогда снаружи творится?

Нарастающая вибрация отдавалась неприятной дрожью в ногах и в районе солнечного сплетения. Она усиливалась, так что с изнанки пришлось уйти, ограничившись неглубокими нырками.

За счет того, что я скользил между слоями реальности, для меня гвалт и неразбериха сражения усиливались многократно. Мир вокруг меня будто разлетелся на осколки, мельтешащие перед глазами. Звуки доносились до сознания обрывками – искаженные, прерывающиеся. Хлопки выстрелов, крики испуганных гражданских, яростные возгласы гракхов, стоны раненых – всё сливалось в дикую мешанину, порой даже не сочетающуюся с визуальным рядом.

Гракхи, укрываясь за баррикадами, отступали все ближе к пилону. Гелотов они попросту побросали – те сами, разбегаясь от выстрелов, бросились в сторону дверей в подъезды, скрываясь в ближайшем здании. Люди Караева, уже не особо прячась, напирали, подбираясь всё ближе к гракхам. Но им пришлось остановиться, когда из стен пирамиды вдруг выдвинулось несколько движущихся надстроек, недвусмысленно развернувшихся в их сторону.

Я и сам не стал соваться в зону действия турелей, потому что не был уверен, опознает ли меня пилон как Жнеца. Успел подрезать только одного из грахков, стрелявшего в повстанцев из-за укрытия. Меткий оказался, сволочь – я успел заметить, как он точным выстрелом в голову свалил одного из наших ребят, а уже через пару секунд ранил в ногу второго.

Моё приближение он успел заметить, и даже отреагировал. Пришлось немного повозиться, танцуя вокруг него и нанося скользящие быстрые удары с разных сторон. Скорость движения и реакций гракха меня в очередной раз неприятно удивили. Понятно, конечно, что все дело в амальгаме. Но у меня вроде бы тоже боевое ядро Жнеца стоит. Видимо, этого недостаточно, и чтобы сравняться с грахками в скорости, нужно пройти еще через целый ряд мутаций.

Выстрелы повстанцев раздавались всё реже. Причем, к моему удивлению, большинство из них начало отступать, стреляя куда-то вверх.

Поймав, наконец, своего израненного противника на ошибке, я достал его ударом в сердце. Воспользовавшись возникшей передышкой, задержался в реале и взглянул наверх.

Десант!

Сам черный планер, завершая круг над пилоном, уже улетал. Но после себя он оставил несколько парашютных куполов. Сбросил он их с небольшой высоты – может, метров триста, и они стремительно снижались, целясь явно во двор здания. Я, не сдержавшись, в голос, яростно выматерился. Ну вот, дождались на свою голову!

Одно хорошо – подкрепление было не очень многочисленное, всего четыре бойца. Но нам бы с предыдущими-то справиться!

Я взглянул на индикатор заряда Накопителя в правом наруче и снова выругался. Маловато будет! А уж на Испепелителе – и вовсе крохи. Хорошо хоть опять перенастроил пушку на более мелкие и быстрые заряды.

Свет зари, на первый взгляд, очень простое оружие – махай да режь, что угодно, хоть бетонные плиты. Вот только на практике так можно быстро просадить впустую заряд. Те же панцири гракхов, несмотря на то, что всего несколько миллиметров толщиной, неплохо держат удар. Если скользнуть по пластине слишком быстро – то клинок даже не успевает с первого раза прожечь её насквозь. Так что нужно быть очень осмотрительным и расчетливым в бою и бить только наверняка, в наиболее уязвимые области. Благо, амальгамные линзы их подсвечивают.

Я задержался в реале, чтобы чётче оценить ситуацию. Парашюты с подкреплением быстро снижались, один из них падал прямиком в ту часть двора, где сгруппировались повстанцы. Похоже, специально рулил туда. Остальных разбросало немного подальше, одного даже снесло куда-то на другую сторону здания, и он скрылся из виду.