Диссиденты, неформалы и свобода в СССР - Александр Шубин

Кроме вербовки новых членов организация добывала, размножала и распространяла запрещенную литературу (Н. Бердяева, М. Джиласа, В. Соловьева и др.). Размножение текстов шло на нескольких печатных машинках и с помощью фотоаппаратов. Так что ВСХСОН был сопоставим по «мощности» с редакциями крупнейших диссидентских изданий. Обсуждалась и возможность организации вооруженного восстания в будущем.

В феврале-марте 1967 г. было арестовано или задержано около 60 человек (в Ленинграде, Томске, Иркутске, Петрозаводске и др.). 28 человек были членами организации, а 30 — кандидатами.

В ноябре 1967 г. были осуждены основатели ВСХСОНа. И. Огурцов получил 15 лет заключения, М. Садо — 13, Е. Вагин — 8, Б. Аверичкин — 8.

В апреле 1968 г. были приговорены к различным срокам заключения остальные действительные члены организации[684].

Некоторые подпольные группы продолжали действовать автономно, даже установив контакты с диссидентами и статусными вольномыслящими, включаясь таким образом в более широкое идейно-политическое поле.

Орловский «Патриотический фронт России», существовавший в 1969–1972 гг., установил связь с Хроникой текущих событий. Подключившись к каналам распространения самиздата, радикалы-подпольщики превратились в его подсистему и потеряли самостоятельное значение. Документы «фронта» несут на себе очевидное влияние диссидентских идей и воспроизводят некоторые идеи, близкие ВСХСОН.

«Главной целью своей деятельности мы ставим коренное преобразование государственного строя на началах политической свободы и демократии. Мы требуем признания в основном государственном законе прав человека и гражданина, изложенных во „Всеобщей Декларации прав человека“».

Но подпольщики могут позволить себе идти дальше диссидентов и, подобно неформалам времен Перестройки, вырабатывать собственные конституционные проекты:

«В новой демократии центральным органом государственного суверенитета будет парламент, избранный, как и все органы правления, всеобщим голосованием.

Сама концепция парламента, естественно, предполагает наличие многопартийной системы. Мы заявляем: в России целесообразна многопартийная система. Мы сторонники смешанного хозяйства, где наравне с национализированными отраслями промышленности существовали бы кооперативные и частные отрасли промышленности. Нужно дать землю тем, кто ее обрабатывает.

Новая демократия должна начинаться с ликвидации колхозов и совхозов.

Наша надежда на победу опирается не на какую-то случайную внешнюю политическую ситуацию, а только на то, сумеем ли мы возбудить новую веру, зажечь сердца русских людей новым высоким идеалом, доказать современной молодежи, что перед Россией лежит другой светлый и свободный путь, без тюрем, концентрационных лагерей, без рабских колхозов и крепостных заводов и что выступить на этот путь зависит только от нашей доброй воли.

Мы — партия „Патриотический фронт России“, партия подпольной России — качали эту борьбу и последовательно поведем ее в меру наших сил и средств.

Руководствуясь целью осуществить единство в борьбе, мы, ставя превыше всего интересы страны, протягиваем руку и готовы поддержать любую организацию и любых людей, усилия которых направлены на действительную борьбу с диктатурой.

ПРФ принимает в свои ряды всех, кто готов бороться за осуществление ее высоких идеалов»[685].

В 70-е гг. некоторое влияние на советское подполье оказала идеология западных «новых левых» и другие идеи самоуправленческого социализма, опыт студентов «Красного мая» в Париже, творцов «Пражской весны», идеологов польской «Солидарности». Появляется группа с характерным названием «Марксистская общественная группа 68–80». В декабре 1979 г. перед судом предстала группа анархистов «Союз революционных коммунаров» (рабочий В. Михайлов, художник А. Стасевич и студентка А. Кончева). Коммунары выступали против государства, частной собственности и семьи, жили коммуной, распространяли листовки с изложением своих взглядов и рисовали на стенах лозунги «Демократия — не демагогия!», «Долой госкапитализм!» На суде участники группы, обвиненные в хулиганстве, заявили о своей солидарности с выступлением парижских студентов 1968 г.[686] В 1981 г. в Ленинграде состоялась даже анархическая молодежная конференция с демонстрацией[687].

К анархизму и другим оппозиционным КПСС социалистическим течениям склонялись и лидеры Российского коммунистического союза молодежи, издававшие журнал «Перспективы». В первом номере журнала были помещены отрывки из книг М. Бакунина, П. Кропоткина, Г. Маркузе, Л. Троцкого, статья Д. Кон-Бендита «Гошизм как средство против старческого маразма коммунизма», материалы о Кронштадтском восстании, дискуссионные материалы «о текущем моменте»[688]. Тематика «Перспектив» очень напоминает материалы анархистских и левосоциалистических изданий, которые появятся несколько лет спустя.

Большинство подпольных групп (особенно в провинции) не имели доступа к самиздату и тамиздату, им приходилось начинать идеологический поиск с нуля. Диссидентам они как правило не доверяли, так как волны компромата на «отщепенцев» регулярно выплескивала советская пресса.

Подспорьем для идейного поиска в 60 — начале 80-х гг. стала литература прогрессистов. Они научились расшифровывать эзопов язык, когда речь шла об историческом прошлом. Один из подпольщиков писал В. Водолазову о его книге: «Эпоха Александра Второго (Послесталинская, отката от позиций XX съезда и подавления чехословацкого „социализма с человеческим лицом“) — период „организационно-теоретический“ (просветительство + организация)». Затем наступил этап марксистских кружков, задачи которого определил Г. Плеханов: «Пока наша пропаганда вырабатывает революционеров, история создаст необходимую для их деятельности революционную среду: пока мы готовим руководителей революционной массы, офицеров и унтер-офицеров революционной армии — сама эта армия создается неотвратимым ходом общественного развития»[689]. Подпольщикам оставалось самообразование и ожидание. Самообразование нередко приводило к эволюции взглядов в разных направлениях — и распаду кружков.

В 1985 г. мне доводилось контактировать с одним из таких плехановских кружков. Его лидер так и не вышел из подполья, сначала считая, что ситуация все еще не готова, а затем — под влиянием перестроечного информационного потока перешел к либеральным идеям. Но кружок стал хорошей площадкой для выработки взглядов других участников, которые активно действовали во время Перестройки. В итоге большинство кружков 70-х гг. сыграли роль резервуаров для тех советских людей, которые были слишком радикальны, чтобы реально влиять на развитие общественной жизни.