Трилунье. Острова Луны - Алла Вологжанина

– Ты же слышал, что не убьют, – ответила она. Ноги чавкали по песку, холод воды ощущался даже через плотные, купленные вместе с длинной курткой сапоги. – Но эти… вечные мумии – мегатюремщики. Через недельку наши предки будут просто умолять о честном правосудии. Стоп. Пришли. Не свались раньше времени.

Карина и Диймар кое-как устроили Митьку прямо возле провала-колодца. Сейчас из него не били восходящие потоки воздуха, не сиял лунный луч. Все было просто темно и жутко.

Митька кое-как держал равновесие.

Карина уселась рядом. Лицо парня уже потеряло привычные черты. Она, повинуясь какому-то дурацкому порыву, обхватила ладонями то ли шею Митьки, то ли щеки. И содрогнулась от ощущения…

Ни дать ни взять, воздушный шарик, заполненный водой. Только внутренняя луна все еще светила, но каким-то совсем не тем светом. Больным и измененным.

– Н-не… не надо, – сказал вдруг Митька, – в море не надо. Пиратом не хочу. Чтобы ты… не ждала. Просто отпусти.

Карине на секунду стало страшно. Что они творят? Может, просто столкнуть Митьку в море? У него тогда будет какая-никакая, а тоже вечность. Как говорят охотники – вечности достаточно, чтобы исправить ВСЕ.

– Не отпущу, – сказала она, давя в себе эту слабость. – Придумал тоже, умирать. Диймар, что теперь делать надо? Эх, я рано Рии телефон отдала, сфотографировала бы страницы.

– А ничего особенного, – пожал плечами тот, – надо просто куда-то спрыгнуть, как на картинке. Кстати, мой-то телефон у меня. И я умею им пользоваться.

С этими словами он извлек смартфон откуда-то, то ли из кармана, то ли из глубины себя. Сияющий экран казался таким чужеродным в этом царстве ночи, океана и надвигающейся смерти.

На экране высветилась та самая страница с человеком, спрыгнувшим куда-то. То есть теперь-то ясно куда.

– Туда, – сказала Карина. – Там тот камень, о котором я говорила. Так что… давай. Надеюсь, у тебя получится.

Диймар усмехнулся.

– Ты не боишься, что я разобьюсь? – спросил он.

– Почему-то нет, – честно ответила Карина. – И не потому, что мне тебя не жалко, как раз наоборот. А потому что я… уверена, что ничего плохого не произойдет. С тобой. Может, потому что я видела, как эта штука работает… восходящие потоки и все прочее. А может, я на самом деле верю в драконов. Понимаешь? Когда совсем деваться некуда – веришь. Не бывает атеистов в окопах под огнем[8]. А у меня… такая ситуация, что окопы под огнем за курорт сойдут.

Диймар глянул ей прямо в лицо. Желтые глаза его сейчас сияли фонарями. Словно не она тут волк.

– Ну же… – сказала Карина.

– Нет, – ответил он.

– Диймар, не смешно!

– А я и не шучу. Я передумал. Не хочу я больше быть драконом. И спасать никого не хочу. Даже себя. Предупреждаю на случай, если ты угрожать начнешь.

– Что?.. Ты что несешь?

Как же глупо, как глупо было надеяться на Диймара. Теперь Карина видела всю бестолковость метаний и всю дурость содеянного. Она вцепилась в Митьку, как в спасательный круг. То, что сейчас она должна была спасать его, а не наоборот, было мелкой, а оттого несущественной деталью. А Диймара понесло.

– Какого мрака я вообще должен отдуваться? Я же вроде как злодей не в первом поколении.

– Диймар! Митька же… – Слезы, так старательно загнанные в дальний угол организма, прорвали плотину и хлынули потоком. – Он же умрет! Что ты делаешь, Диймар?!

– Угу, а я тут подумал, что пусть умирает. Мне же лучше будет. – Диймар сейчас явно произносил слова, в которые не верил. Просто кидал их, как камни, в Карину. – Его не будет, а ты останешься. Живой человек, вечно горевать не станешь. А я буду рядом. Сколько ты оборону продержишь? Тебе вечность жить, а я некислый знаккер, тоже не один век протяну. Куда ты от меня денешься?

Митька что-то выдохнул. Слов было не разобрать. Собственно, ничего уже было не разобрать. Словно уже не было Митьки, а только какая-то аморфная штука… Которую следовало дотащить до моря. Пропади пропадом эти драконы вместе с Диймаром.

Так… но ведь они и так почти в море. А море это уже не острова…

Карина выхватила из кармана бутылочку с громом. Выдрала зубами пробку. Теперь найти бы, где у Митьки рот…

– Упс! – Диймар легко выбил из ее руки бутыль. Карина не ожидала такого подвоха, поэтому у парня все получилось легко. – Не выйдет. Прощайся давай.

Бутыль грохнула о камень внизу. А в следующий миг берег дрогнул от такого раската, какого Карина отродясь не слышала. И… стены колодца вдруг поползли, будто песок ненадолго стал зыбучим.

Камни, облицовывавшие «штольню», посыпались, ударяясь о дно, как доминошки.

– Нет! Не-ее-ет!!! – услышала Карина собственный крик.

Она навалилась на Митьку, пытаясь оттащить или хотя бы оттолкнуть от оседающего края колодца.

– Cynnopmagal Не… Редиректада

Оба знака вспыхнули белым и подействовали. Митькино падение под землю не состоялось.

Диймар отскочил от края. Оторопело уставился на то, что сам же и сделал.

– А так… даже лучше, – выдавил он, – так ты сама не спрыгнешь. А то мало ли, решишь, что твоя жизнь побоку, главное – мир спасать.

Карина поняла, что ее глаза застилает алая пелена.

– Мир спасать?! – заорала она. – Да плевала я! Мне сейчас не мир, мне ЕГО надо спасать. Это важнее!!! Тьфу! Какой мир, если…

Слова закончились. Вернее, слова были, да все не те.

Наверное, просто время слов закончилось.

Внутренняя луна Митьки таяла.

Митька умирал.

А значит, какая разница, что ей терять?

И Карина не глядя погрузила руку в то место, где в ее понимании должна была быть грудь Митьки.

А вторую руку – в свою.

Боль была такая, что непроглядная ночь на секунду показалась белой, как вспышка молнии. «Подрастешь, и будет легче», – говорил отец о боли при обращении. Куда той боли до этой.

Зато она оказалась теплой, эта внутренняя луна. Доверчиво качнулась в ладонь, как пушистый клубочек. Готовая греть и…

И запускать ход жизни. Вновь и вновь.

Жмурясь и гадко подвывая от боли и ужаса, Карина рванула обе внутренние луны. И поменяла руки.

Ее внутренняя луна оказалась в груди Митьки.

А в ее груди – его луна.

– Нет!..

Кто кричит? Ах, Диймар Шепот… Ну что ж, кричи не кричи, лимит «нетушек» на сегодня исчерпан.

Она с удовольствием наблюдала, как к Митьке возвращается его обычный облик. Как сквозь него на миг проступает белый волк, а потом снова возвращается человек. Еще секунда, и изображение поплыло перед глазами.