Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении - Константин Константинович Абаза

равнина, самая плодородная в целом крае, местами пересеченная балками, богато орошаемая горными речками, каковы: Асса, Форганга, Надхой, Валерик, Гехи. Бόльшая часть этой равнины, покатой к стороне гор, густо заросла вековым дремучим лесом, в котором жили враждебные нам чеченцы. Они не хотели уступить без боя лучшие свои земли, отходившие теперь под казачьи станицы. И в то время, когда надо было селиться, строиться, обрабатывать пашню, выгонять стада, ежедневно вестовая пушка по несколько раз возвещала тревогу. Но сунженцы пришли с Терека, где росли и мужали их отцы в бранных тревогах. Командиром сунженцев и вместе начальником Верхне-сунженской Линии был Слепцов, не только опытный вождь, но мудрый правитель и попечительный хозяин. За четыре года Николай Павлович Слепцов очистил от неприятеля всю плоскость Малой Чечни и покорил два нагорных общества: галашеевцев и карабулахов. Он был молод, его любили солдаты и офицеры; сунженцы души в нем не чаяли, почему Слепцов мог выполнять такие замыслы, которые в ту пору казались еще слишком смелы. Среднего роста, худощавый, он был статен и красив, в его прекрасных глазах то светилась ласка и русское добродушие, то пылал огонь рыцарской отваги. Слепцова знала вся Чечня, его побаивался сам Шамиль. Однажды Слепцов разогнал десятитысячное скопище, собранное имамом для разорения Сунжи. Матери-чеченки, чтобы унять крикливого мальчишку говорили: «Слепцов идет!» – и ребенок умолкал. В то же время злейшие враги приходили к нему из гор с просьбой разобрать их ссору. Когда в деле под Валериком был убит наиб Анзоров, Слепцов приказал передать вдове, что он очень сожалеет о смерти храброго воина, и послал ей дорогие подарки. Оружием он покорял аулы; великодушием, щедростью, быстротою действий и безумной храбростью – он привлекал сердца, покорял умы обитателей гор.

В 1848 году левый берег Сунжи был окончательно заселен станицами. По правому же берегу стояли разбросанные хутора чеченцев, и хотя они часто подвергались полному истреблению, по так же скоро появлялись вновь. В темные ночи чеченцы прокрадывались мимо наших укреплений и тихо, осторожно вновь селились на привольных местах под сенью родных лесов. Их близкое соседство обозначалось градом грабежей, без чего они не могли спокойно усидеть. Тогдашний главнокомандующий князь Воронцов приказал очистить Сунжу от этих воровских гнезд.

В ночь на 17-е февраля Слепцов выступил со своим отрядом, из 7-ми рот пехоты, 11 1/2 сотен кавалерии и конно-ракетной команды, при двух орудиях. Войска, не останавливаясь, шли целую ночь. На переправе через Сушку Слепцов оставил пехоту и артиллерию, а с конницей пошел дальше, между реками Валериком и Гехи, к аулу Ясан-Юрт. Дороги не было, шли густым лесом, обходя кучи валежника, чтоб не наделать шуму. За небольшой поляной тянулся опять лес, до того густой и мрачный, что казался непроницаем. Тут стояли первые чеченские хутора, но они казались пусты. Слепцов углубился в лес. Как всегда, он ехал впереди отряда, и первый увидал чеченский аул. Каково же было его удивление, когда он заметил, что над высокими плетнями, окружающими каждую саклю, торчат папахи и сотни продвинутых винтовок ждут появления русских. Не успела конница выстроиться на площадке, как ее встретили дружным залпом; несколько пуль прожужжали мимо Слепцова. Он только молча протянул руку к ограде, и казаки стремительно бросились, прежде чем горцы успели зарядить свои ружья. Они отступили в лес, откуда продолжали перестрелку. Через 2 часа, ни аула, ни окрестных хуторов уже не было: темные своды леса окутались дымом, сквозь который проскакивали языки огня. Зимний день приходил к концу, надо было подумать об отступлении. И без того трудное в лесах Чечни, оно становилось тем опаснее теперь, когда у Слепцова не было пехоты. Три сотни спешенных сунженцев под его личным начальством двинулись в авангарде, сзади сотня владикавказцев и милиция, в середине раненые, пленные, вся добыча и коноводы – под прикрытием казаков. Медленно, шаг за шагом, двигалась колонна. Как только местность немного обнажилась, чеченцы сунулись слева, чтобы вырвать пленных, но сунженцы, одушевленные присутствием Слепцова, бросились им навстречу с обнаженными шашками. Позже ряды опять сомкнулись, колонна тронулась. Еще ударили чеченцы, и снова авангард встретил их фронтом. Перестрелка между тем не умолкала ни на минуту, только на нее не обращали внимания. Наконец, лесная чаща кончается, впереди виден просвет, что означает близость поляны. Тут горцы, предчувствуя, что добыча ускользает, всеми силами и разом набросились с правого фланга. Прозвучала лихая команда, после которой авангард и арьергард встретили неприятеля дружной атакой, при этом многих изрубили. Бой мгновенно прекратился, верно чеченцы потеряли предводителя. А тут вышла навстречу и пехота, оставленная на Сунже. В 11 часов утра войска уже переправлялись на свой берег.

В лето того же 1850 года возле укрепления Куринского, памятного читателям пребыванием Бакланова, производились большие работы по прорубке леса, что привлекло целое скопище чеченцев. Они не только палили из-за Мичика в лагерь, но ставили батареи, чтобы бомбардировать Куринское. Кроме потерь от неприятельского огня, русский отряд изнемогал от усиленных трудов в самое жаркое время года, таял от болезней. В таком бедственном положении начальник Левого фланга генерал Козловский просил Слепцова поднять тревогу в тылу чеченского скопища. Слепцов откликнулся, хотя на его месте не всякий бы рискнул на такое опасное дело. Ему предстоял путь просекой, через Шáлинскую поляну, а эта поляна была перекопана в ту пору грозным окопом в 4 1/2 версты длиною, с 3-саженным рвом по всей его длине и башнями на концах; на левом фланге окопа, у самой опушки леса, стоял редут; правым флангом он упирался в лес. Более пяти тысяч горцев трудились над этим завалом, при помощи которого Шамиль надеялся отстоять Шалинскую поляну, самую плодородную часть Большой Чечни. Чем больше берегли его чеченцы, тем сильнее хотелось овладеть им пылкому Слепцову.

Приготовления к этому походу были рассчитаны так ловко, что обманули всю Чечню. Как бы угрожая непокорным аулам, Слепцов выставил за Сунжей, на реке Ассе, небольшой отряд, а в это время возле Михайловской собралось 5 сотен сунженцев, 150 донцов, конно-ракетная команда и небольшой отряд пехоты. В ночь Слепцов повел их берегом по пути к Грозной, но с половины дороги отправил пехоту назад с приказанием возвращаться открыто, чтобы неприятельские пикеты могли ее видеть. Сам же с конницей скрылся в трущобах Сунжи, где пробыл целый день. В это время все чеченские партии, бывшие в сборе, разошлись по домам в ожидании набега. Слепцову только и нужно было. С дневки он