Secretum - Рита Мональди

Точно так же было невозможно задержать обвиняемого (если его вообще можно было так называть) каким-либо другим способом. Хотя вилла Спада и имела большой подземный лабиринт, ее все-таки нельзя было упоминать в связи с этим делом по вполне объяснимым причинам. Наши собственные жилища, естественно, тоже не подходили.

Чтобы все происходящее не походило на импровизацию, мы отвели Рыжего в соседнюю комнату подождать, пока мы якобы посовещаемся. Затем мы снова впустили его, причем постарались изобразить бурю чувств.

– Нотариус поговорил с его высочеством губернатором, – соврал Сфасчиамонти, – и тот захотел вознаградить тебя за желание сотрудничать с нами.

Черретан обеспокоенно огляделся вокруг, не понимая, что происходит.

– Сейчас мы проводим тебя к выходу. Ты свободен.

– Подай милостыню, мой мальчик.

Старик был голым. Свое единственное украшение, тяжелую железную цепь, он носил на груди, наверное, уже слишком долго, так как цепь натерла на правом плече дряхлую плоть и там началось воспаление. Скрюченный и истощенный, он с мольбой протянул ко мне искривленную грязную руку. На его теле можно было пересчитать не только все ребра, но и выступающие сухожилия. Будь у него в руке плеть, он напоминал бы человека, занимающегося самобичеванием. Старик стоял, опершись спиной о стену, и вонял, единственным его прикрытием была длиннющая седая борода, которая почти касалась земли.

Я рассматривал его, не говоря ни слова и не давая ни шерфа.[48]Меня потрясло это живое воплощение крайней нищеты, несчастья и беззащитности.

– Подай милостыню, юноша, – повторил несчастный и, скрючившись, еще больше наклонился вперед, а затем и вовсе опустился на землю.

– Простите, но у меня ничего нет… – пролепетал я, в то время как нищий лег на землю и перевернулся на бок.

– Трелжетрец, – прошипел тот в ответ печально и спокойно, и мне показалось, будто я услышал в его голосе укор.

Он вновь повернулся на бок, затем на другой, после чего стал ритмично раскачиваться в убыстряющемся темпе. По телу его пробежали судороги. Только я решил поднять его, как он начал биться в конвульсиях, которые перешли в непрерывные мучительные спазмы. Рот был плотно сжат, мышцы до предела натянуты: казалось, он вот-вот задохнется. Но неожиданно он снова сел и широко открыл рот, из него потекла пенистая желтая слюна, которая самым отвратительным образом запачкала ему шею и живот: я в ужасе с отвращением отступил на шаг. Глаза старика закатились, словно он устремил свой взор на тот свет – свет отчаяния и одиночества, увидеть который мог только нищий. Он вновь протянул дрожащую морщинистую руку. Я порылся в карманах. У меня была всего одна монета, один скудо – слишком большая сумма для милостыни. Только я собрался сказать ему что у меня нет ничего, как он вновь пророкотал, словно прочитав мои мысли:

– Трелжетрец.

В это мгновение произошло невероятное. На стене позади старика появилась тень, быстрая и неудержимая. Летающее существо (то ли кровососущая летучая мышь, то ли, может, сам черт, захотевший наказать меня за жадность?) пронеслось над нашими головами и приготовилось к нападению. У меня не было времени обернуться, но я почувствовал движение воздуха, затем по ушам полоснули крылья, острые когти очень больно вонзились в мое тело. Я повернул голову, но сделал это крайне неловко: существо прочно уселось на моем плече, и побег стал таким же бесполезным занятием, как попытка укусить себя за ухо. Я попытался смахнуть существо рукой, но тут оно слетело с плеча и вцепилось когтями мне в лицо. Позабыв о старике, с его истерзанным телом и противным ртом, запачканным вытекающей слизью, я попробовал закричать, но когти летающего существа вонзились мне в губы. И все же я услышал голос, приглушенный шелест:

– Ловите его! Ловииииииите!

И только в этой части сна – нет, кошмара – я все понял и проснулся. В изнеможении я вытер лицо рукавом. Да, плохая идея – спать у открытого окна. В этот момент оно поднялось в воздух, поспешно отлетело от меня и притаилось в другом месте: что-то среднее между петухом и голубем.

Я привстал на кровати, провел руками по лицу и открыл глаза. Было уже очень светло, солнце изо всех сил светило в комнату, щедро наполняя ее светом.

Попугай опустился на спинку стула. Я бросил на него испепеляющий взгляд. Мало того что он без спроса вторгся в мой дом, так еще, пока я спал, прошелся по моему плечу и лицу, проникнув не только в мою спальню, но и в мой сон, к тому же такой неприятный. Он же, напротив, склонив голову набок, смотрел на меня своим дерзким и критическим взглядом.

– Я так сладко спал. Ты и вправду какое-то чудовище. Что это тебе взбрело в голову разбудить меня таким образом?

Цезарь Август ничего на это не ответил.

Прошлой ночью наше возвращение из Понте Систо было поспешным и проходило в полной тишине. Мы все: Атто, сбир и я – слишком устали, чтобы о чем-то говорить, кроме того, мы знали, что не сможем продолжить поиски раньше следующего вечера, и эта вынужденная, но неизбежная заминка сдерживала наше стремление действовать.

Я был настолько измотан, что заснул почти сразу же, как только лег. Однако короткий отдых, который мне посчастливилось заработать, был испорчен видением беззащитного нищего, и причиной этого видения, вероятнее всего, было признание Рыжего. «Конечно, – подумал я, – этот старик напоминал одного из грантнеров, которые притворяются страдающими сомнамбулизмом, сумасшедшими или одержимыми, съедают немного мыла и катаются по земле с пеной у рта, добывая себе подаяние. Но он также был похож на лосснеров, которые носят на шее тяжелые железные цепи…»

– De minimis non curat Papa, – прокряхтел попугай, прервав мои нелегкие раздумья.

– Я знаю, что Папу не волнуют всякие мелочи, ха-ха, спасибо, что сравнил меня с Его Святейшеством. Знаю, знаю, я должен позаботиться о вольерах, и вообще я совсем не считаю их какой-то там мелочью, – ответил я, встал и начал искать одежду. – Может быть, ты дашь мне немного времени, чтобы одеться?

Цезарь Август медленно подлетел к открытому окну. Я заметил, что в правой лапе у него несколько веточек (в последнее время воровство наблюдается за ним все чаще). Надо бы спросить, для чего они ему.

Попугай посидел еще несколько минут на подоконнике, а затем полетел в направлении виноградников, расположенных недалеко от виллы. Когда же я, покидая комнату, захотел закрыть окно, то обнаружил следы пребывания Цезаря Августа и причины его необычного поведения – пятно желтого цвета, почти жидкое, но с остатками зерен и семечек яблок. Совсем не в характере попугая – обижать других, гадя в таком неподходящем месте, как подоконник. Цезарь Август определенно был чем-то взволнован.

Выполнив обычную работу в вольере, я решил воспользоваться свободой, которую мне давала временная служба у Атто Мелани. Атто и Бюва еще не появлялись и не искали меня, а Сфасчиамонти, вероятно, занимался обычным делом, то есть обеспечивал безопасность на вилле Спада. Я поискал Клоридию, но мне сказали, что она находится в покоях княгини Форано. Княгиня как раз одевается, и пока мою жену нельзя беспокоить. Немного рассердившись, я украл на кухне яблоко и решил тайком улизнуть с виллы Спада.