Полный форс-мажор - Владислав Вишневский

Полковник Ульяшов не выдерживает, резко останавливается напротив лейтенанта Фомичёва, спрашивает, кивая на окно…

— У нас что, настоящих строевых песен нет, товарищ лейтенант, или как… Сидите-сидите… — рукой предупреждая попытку лейтенанта подняться… Лейтенант не успевает ответить, хор голосов за окном, бодрым, вызывающим тоном громко взрывается:

Бумм, бумм, бумм… мерно отсчитывает такт большой барабан.

«А р-раз, а р-раз, а р-раз-два-три-и…» — накладываясь на звуки барабана, с огоньком звучит голос лейтенанта Порошина.

Ну вот, говорит вид лейтенанта Фомичёва, слышите же, строевая, солдатская.

— По-моему нормальная, товарищ полковник, солдатская, — пожимает он плечами.

Но следующие слова песни всё напрочь портят, как замечает полковник Ульяшов…

— Вы об этом нам говорите, товарищ лейтенант? — с сарказмом в голосе, полковник кивает головой на окно. — … Он к ней прижмётся, да? — лейтенант виновато опускает глаза, присутствующие офицеры укоризненно смотрят на дирижёра, действительно, как-то, понимаешь, не то. — А потом, значит, дети пойдут, да, то сё? — Ехидно кривясь, спрашивает полковник.

— Не знаю, товарищ полковник, не факт. — Мнётся дирижёр. — И это же песня, вымысел. Лирика.

— Какая лирика, лейтенант? У нас армия, и песни должны быть, понимаешь… Гха-гхымм… Лучше бы к автомату они прижимались или, на худой конец, к броне танка, или бэтээра.

Лейтенант Фомичёв обиженно надувает губы, пожимает плечами, не он же слова писал. Он здесь причём. Полковник резюмирует:

— Я понимаю, что не вы написали, это понятно, но ведь можно было и откорректировать. Ну, например… я не знаю… — Полковник разводит руками… — про трудную и почётную службу, например. Про оружие, которое страна доверила. Есть варианты, много вариантов, товарищ дирижёр. Надо творчески подходить к… Короче, или песню заменить, или слова переделать.

Словно не соглашаясь, хор голосов на плацу задорно подхватывает:

Ульяшов подошёл к окну, закрыл его.

— Гха… гхыммм, — прокашлялся он. — Продолжим…

В последней декаде месяца, приказом по полку все «артисты» полностью были освобождены от несения службы и прочего. Более того, поставлены на усиленное питание, не вообще, а в частности, до конца смотра. Для поддержания необходимой энергии и сил, и бодрости духа, видимо. О предстоящем соревновании полк гудел разговорами и впечатлениями, как набатный колокол. Футбольные фанаты так за своих не переживают. Дневного времени не хватало. Репетиции и прогоны прихватывали уже и в ночное время. Дирижёр оркестра, лейтенант Фомичёв лично отвечал за качество, потому и «гонял» программу. Мало спали все, но дело шло. Полковник Ульяшов не только на «Анну» в тайне рассчитывал, но и на приезд командующего войсками, в крайнем случае его зама по воспитанию, и начштаба, генералов, а почему нет? Пусть посмотрят, пусть порадуются.

С усмешкой уже вспоминал своё отчаяние в первые дни. Как злился на себя, зачем на такой приз согласился, можно было и на ящик водки, например, или на торт какой большой, но теперь… Ха-ха… жалел, что парадный свой ремень к «списку» не добавил или старую портупею. Полковник Палий точно подавится. Точно! Как пить дать… А пить можно и не давать. Пусть, пусть…

Вновь спал в полку, у себя в кабинете. И не потому, что так уж было нужно и необходимо, хотя пример младшим офицерам подавал довольно сильный, можно сказать конкретный, на самом деле боялся вновь увидеть ночные привидения. Те самые! Правда теперь уже помнил только часть своего виденья — только страх. Жуткий и замораживающий! А в своём кабинете страха он не боялся, потому что, извините, не городская квартира, а воинское подразделение, причём, не маленькое, полк целый, и за периметром, с пушками, самонаводящимися ракетными установками, БРДМами, автоматическим и прочим вооружением, и ложился поздно (совещания-обходы-думы-мысли-смотры-документы-отчёты-инструкции-занятия-зачёты…), никакие сны не успевали в голову проникнуть. Как вдруг. На том самом совещании, когда третий взвод горланил на плацу про «собери мне в дорогу одежду, и налей мне воды ключевой» прозвучал звонок сотового телефона у полковника, на столе…

Участники совещания, как по команде, повернули головы на звук — как хорошо, перерыв, передышка, — расслабились! Телефон, щетинился звуком, и даже, тревожно вибрируя, полз к краю стола. Сам! К полковнику, как ручной.

Ульяшов небрежно подхватил его, прислонил к уху…

— Да, я слушаю, — сказал он ровно, и немедленно уточнил. — Так точно, полковник Ульяшов, слушаю. — Сразу за этим, на лице полковника тёмной тучей возникла тревога, грозовой тучей для всех, надо понимать, штормовой. Это все отметили. Ещё больше расслабились, чтобы, услышав неприятную — а что последует именно такая — это было понятно, — не так больно ударила по нервам (От перенапряжения даже сталь, говорят, лопается — аксиома!), переглянувшись, офицеры уставились на телефон и на лицо полковника. А оно менялось. Совсем в противоположную сторону, в светлую. — Да… так точно… — Улыбка ребёнка, которому только что взрослые подарили велосипед, высветлила лицо полковника. — Неужели… Это… Это… Большое спасибо! Не ожидал… Не ож… Так это ваши люди были, тогда, у меня, ночью, правда? Хорошие ребята, они мне… сразу понравились. Очень приятно… Привет им… Спасибо, спасибо, товарищ адмирал… — В этом месте у присутствующих в кабинете глаза увеличились до нестандартных размеров, шеи вытянулись Адмирал! Ульяшову звонит какой-то адмирал. Откуда? — Всё сделаем! Всё! — голосом счастливого отца в роддоме, рапортовал полковник. — Да-да, и разместим, и поставим на довольствие… А сколько их? Есть, понял. Нет проблем. Хорошо. Когда? Есть. Непременно. Не беспокойтесь, товарищ контрадмирал, я лично прослежу… Так точно! Буду держать вас в курсе. Всего хорошего, товарищ контр-адмирал… — Ульяшов отключил телефон. Выдохнул…

Лицо полковника выражало безмерное счастье и гордость. Он даже грудь предельно «выкатил» и, перекатываясь с пятки на носок, победно оглядывал офицеров, улыбался. Почти с такими же лицами, затаив дыхание, правда непонимая, смотрели на него и присутствующие.

— Вот, — полковник взмахнул рукой с телефоном. — Теперь порядок. Теперь… Ух… Они у меня!! — Потряс перед своим носом кулаком. Младшие офицеры смотрели на руку в кулаке хоть и адекватно, но вопросительно. Полковник, сексуально вибрирующим голосом Баскова на телевидении, торжественно пояснил. — Так вот, товарищи офицеры. Вот что значит взаимовыручка! Короче, к нам едет пополнение. Ух ты! Н-ну, понимаешь! Здорово! Не ожидал такого! — Выражение счастья не сходило с лица Ульяшова. — Не ожидал! Я думал… А оно, оказывается, вот как! Дежур-рный! — нажав кнопку селекторной связи, прокричал полковник.