Полный форс-мажор - Владислав Вишневский

Информация поступила в предельно скупой и лаконичной форме, но Мад этого было достаточно. Она несколько раз прочла содержание, пока до неё не дошёл смысл информации. Он — полковник! Герой России!! Третий раз она уже читала с удивлённо-восхищённым лицом, едва сдерживая чувства, даже её помощник смущённо опустил глаза. Ну надо же! Ну, Гейл, ну счастливица, опять выиграла миллион! Он не бомбила-переводчик, оказывается, он Герой! Герой, оказывается! А прикинулся водителем… Зачем, почему? Герой страны… В её родной, например, Америке, в Соединённых Штатах, это более чем Сенатор, это — национальная величина. И в России так же, только к ним относятся… ммм… несколько скромнее. Только на официальных приёмах — она видела — пафос и внимание к ним, это непременно, а так… Этот — как его? — Богданов, видимо такой. Но — полковник. Не просто военный, он Герой России… Интересно, где он Героя получил? Понятно, что в Кремле, за что?

Хотя последнее выходило за рамки её «девичьего» интереса, она хорошо знала, что второй секретарь посольства, сотрудник ЦРУ, «серый кардинал», всё, что ему нужно, уже давно знает или разрабатывает, на том и «сидит», и копии со всех факсов посольства он получает одномоментно. У него штат помощников.

А у Мад, пресс-атташе американского посольства, всего их три. Но это детали. Не относящиеся сейчас к делу.

Из ФСБ России бумаги не пришло. И не надо. Мадлен держала листок в руках, и в который уже раз поражалась удачливости и везению, одновременно с этим бесконечной беспечности и небрежности своей подруги. Счастливица! Разве так можно? Дома за ней ухаживает самый дорогой жених Америки, Стив Гладстон, здесь Герой России, а она… Спокойно бросает… обоих и… улетает. Да, улетает. Как это? Как это можно?!

Будучи порывистой и импульсивной, когда касалось её самой или близких ей людей, она не стала откладывать информацию на завтра-послезавтра или доверяться почтовому ящику в Интернете. Немедленно связалась с Гейл по спутниковому телефону.

— Гейл, дорогая, это Мад… У меня для тебя срочная информация.

В телефоне слышалась музыка и голос Джона Андерсена с альбома «Page of Life»

— Да, Мад, здравствуй, рада тебя слышать. Как ты? — Ответила та.

— Отлично! Слушай и не падай. Ты сейчас где?

— Я в машине. На шоссе….

— Гейл, немедленно припаркуйся. Пожалуйста! У меня потрясающая новость.

Через несколько секунд Гейл ответила. Музыка уже не звучала.

— Да. Я слушаю.

— Ты встала?

— Да, припарковалась. Говори.

— Он не водитель такси. Он офицер. Я узнала. Герой России. Твой этот…

— Кто? Богданов?

— Да, твой Богданов. Который песни тебе пел. Мне бы так кто… Уже другим тоном, заметно растерянным, Гейл тихо ответила.

— Я догадывалась…

— Так чего же ты…

Гейл перебила. В голосе слышалось волнение.

— Мад, я в таком состоянии была, но… Виктор… он…

— Что «он», что? Он Герой этой страны. Ты понимаешь? Он офицер. Он может сегодня-завтра получить назначение на должность министра обороны или своих войск. А не бомбила-переводчик. У них тут ротация сейчас… Туда — сюда, сюда-туда… Признаки военной реформы… Понимаешь? Не разберёшь. Ты меня слышишь?

— Мад, дорогая, я в нём другое увидела. Он — мужественный. Мужчина. Взрослый, а весь светится, как ребёнок, а глаза… грустные… У него такие песни… Я слов не поняла, но мелодику и настроение в них я слышала. Чувства, Мад, слышала. Сильные. Искренние. Я тебе говорила. Я и сейчас их слышу. — Гейл помолчала, в волнении теряя голос, пожаловалась. — Мад, что мне делать, я не знаю. Я с русским разговорником уже разговариваю. Я, кажется…

— Эй-эй, ты плачешь? Гейл, прекрати! Наоборот, тебе радоваться нужно. Радоваться!! Поистине ты родилась с серебряной ложкой во рту, нет с золотой. Мне бы так. Чёрт с ним со Стивом. Он никуда не уйдёт. Немедленно позвони этому Герою, и извинись.

— За что, Мад?

— За что, за что… Я не знаю за что. За то, что до сих пор не позвонила, например. Он обрадуется.

— Он обрадуется?

— Конечно. Он же влюблён в тебя. Значит ждёт.

— Мад, я не могу. Он… он… если такой… Подумает, что я из ЦРУ. Что специально к нему приезжала.

— Гейл, ты в своём уме? Какой ЦРУ, какой ФСБ вместе с МОССАДом и БНД? Это же не так. Плевать на этих придурков, если у вас любовь!

— Мад, ты так говоришь… Нас наверняка слушают.

— Я же говорю — плевать. Мы же не о государственных секретах говорим, а о личной карьере. Эй, вы там, в Ленгли-Пентагоне, записали или повторить? — явно стараясь развеселить Гейл, дурачилась Мад. — У нас в стране демократия. Вы слышите? Что считаю нужным, то и говорю. Вот! А твоя карьера, Гейл?

— Она мне не нужна.

— И мне тоже.

Гейл вновь рассмеялась.

— А как же…

— А никак, — с вызовом ответила Мадлен. — Боюсь, с этой карьерой вся моя жизнь мимо пройдёт. Пропущу своего Билла или Стива, или этого, твоего Богданова. Ничего, сэр Коллинз всё равно к себе возьмёт, если получит назначение. А нет, так к нему или к тебе в садовники попрошусь. Возьмёшь?

— Или ты меня.

Девушки рассмеялись. Одна весело и задорно, явно подбадривая, другая неуверенно и пока ещё грустно.

— Так ты позвонишь ему? — переходя на серьёзный тон, потребовала Мадлен.

— Наверное, Мад. Спасибо тебе.

— Спасибо скажешь, когда за свадебный стол сядем. А я у тебя свидетельницей буду. Позовёшь?

— Мад, нужно ещё…

— Потому и говорю: звони. Обязательно позвони. Я своё выполнила. И ты выполни. Обещаешь?

— Да, Мад. Я постараюсь.

— Что?

— Обещаю!

— Это другое дело. Я за тебя переживать буду. Обязательно потом сообщи мне. Я на связи. ОК?

— ОК, Мад. Спасибо!

Помощь моряков-побратимов

Полковник Ульяшов встретил в аэропорту и привёз в расположение полка посланцев из далёкого Мурманска. Привёз! Тридцать пять человека. Включая руководителя и трёх музыкантов. Так был рад им, так рад. Но вида не показывал. В душе у него восторженными бесенятами бурлило, как в кипящей кастрюле, но снаружи всё было по-мужски спокойно. Полковника понять можно. Приехали его спасители, палочка-выручалочка. Про сапоги, которые к еде не пригодные, он помнил отчётливо. Спасибо, жевать пробовал! Тьфу, в общем! Результат в конкурсе даже пятьдесят на пятьдесят его не устраивал, только победа. Полная и безоговорочная. Жаждал её, как и «Анну». И вот они… Приехали. Орлы, красавцы! Смущало одно, одеты они были в чёрные шинели, морские кителя с чёрными брюками и тельняшки, не считая морских фуражек и бескозырок. Крас-сиво, но не здесь. Не встречаясь глазами с лейтенантом Фомичёвым и другими такими же удивлёнными лицами в полку, полковник Ульяшов дал команду переодеть их: быстро и срочно. Через час встретившись с ними — не узнал: как свои все, как огурцы зелёные. И старшей с ними женщина, оказывается. Вполне молодая, с погонами капитана, по сухопутному. До этого он её почему-то не заметил. Теперь полковник Ульяшов внутренне подобравшись, прошёлся перед ними, красуясь, туда-сюда, вроде раздумывая, на самом деле, чтобы она его лучше разглядела, да и другие тоже.