Непристойные предложения - Уильям Тенн

Видеозапись этих исторических дебатов была уничтожена во время диких бунтов, разразившихся в день выборов двумя неделями позже. Поэтому сейчас невозможно реконструировать точный ответ Боракса на обвинение миссис Странт, что он является «орудием женщин с Уолл-стрит и феминисток с Парк-авеню».

Все, однако, сходятся во мнении, что начал он с вопля: «А твоими друзьями, Клариссима Странт, твоими друзьями руководят…»

Но что он сказал дальше?

Было ли это «обанкротившиеся экс-гомосексуалисты», как утверждал Мибс?

Или «обанкротившиеся экс-гетеросексуалы», как сообщали некоторые газеты?

Или «обанкротившиеся, озверевшие экс-гомо сапиенсы», на чем настаивал сам Боракс до своего смертного часа?

Как бы там ни было, первая часть явно относилась к П. Эдварду Поллиглову, а вторую Мибс отнес на свой счет.

Уже на следующий день газеты от побережья до побережья вышли с заголовками:

«Мибс считает себя смертельно оскорбленным и вызывает Боракса на дуэль».

Три или четыре последующих выпуска хранили гробовое молчание. Америка ждала, затаив дыхание. Затем последовало:

И:

Но:

А также:

Тем временем противоположная сторона подходила к проблеме неуверенно и робко:

Однако это не слишком согласовывалось с новыми вкусами публики. Поэтому был испробован другой подход:

Поскольку это тоже произвело мало впечатления:

Но, к несчастью:

Кандидат и его советники, осознав, что обратного пути нет, смирились:

Боракс с десятком советников заперся в гостиничном номере, чтобы обдумать вопрос со всех сторон. Все курили сигары – впрочем, делали они это только в условиях величайшей конспирации. На людях они лишь жевали мятные таблетки.

Выбор оружия предоставили им, и сделать этот выбор было нелегко. Чикагскую дуэль тут же отвергли как слишком недостойную форму, способную лишь опорочить образ будущего президента. Помощник менеджера по проведению кампании Боракса – видный негр еврейского происхождения из испано-язычного района Лос-Анджелеса – предложил способ, основанный на подготовке, приобретенной кандидатом еще в колледже. Он посоветовал выкопать два окопа на расстоянии двадцати пяти ярдов друг от друга и кидаться ручными гранатами до тех пор, пока один из участников благополучно не взорвется.

Однако все присутствовавшие понимали, что за ними строго и взыскательно следит сама История, а она требовала традиционного подхода – шпаги или пистолеты. И надо признать, что Боракс в отличие от своего противника не владел ни тем, ни другим. В результате выбор был остановлен на пистолетах, – дальность расположения дуэлянтов, а также сопутствующие атмосферные условия могли оказаться на руку.

Стало быть, пистолеты. И только один выстрел, чтобы обеспечить дуэлянтам возможность выжить. Но где?

Мибс настаивал на высотах Уихокен в Нью-Джерси, ссылаясь на их историческую значимость. «Вдоль базальтовых столбов вполне можно расположить трибуны, – указывал он, – и взимать соответствующую плату за вход». Сборы могли быть использованы обеими партиями для покрытия расходов на агитационную кампанию.

Советники Боракса поддерживали эту идею. Но их смущали исторические ассоциации, связанные с этим местом: именно в Уихокене оборвалась многообещающая политическая карьера юного Александра Гамильтона. С этой точки зрения, выгоднее было бы выбрать какое-нибудь уединенное местечко, овеянное победой неопытной и неумелой армии Джорджа Вашингтона. К решению вопроса подключили партийного казначея, занимавшегося в частной жизни торговлей недвижимостью в Новой Англии.

Но открытым оставался вопрос стратегии.

Целая ночь была посвящена дебатам относительно разных уловок и хитростей: от подкупа и запугивания секундантов до предложения, чтобы Боракс выстрелил, не дожидаясь сигнала: этическая сторона, как утверждали сторонники этого предложения, будет замята последующими обвинениями и контробвинениями в прессе. Они разошлись, так ни о чем и не договорившись, за исключением того, что вменили Бораксу в обязанность интенсивно заниматься под руководством чемпиона Соединенных Штатов по стрельбе в течение оставшихся двух суток и улучшать свой глазомер для достижения каких-либо положительных результатов.

Утром в день дуэли кандидат пребывал в мрачном расположении духа. Последние сорок восемь часов он безвылазно провел на стрельбище. Он жаловался на страшную боль в ухе и горестно утверждал, что меткость его улучшилась не намного. Всю дорогу до места дуэли он сидел молча, печально свесив голову на грудь, пока его спутники в официальных костюмах спорили и препирались, предлагая то один, то другой способ.

Вероятно, он пребывал в состоянии полной паники. Только этим можно объяснить его решение воспользоваться планом, который не был одобрен никем из его окружения, – беспрецедентное и крайне серьезное нарушение политических норм.

Боракс не блистал ученостью, но он довольно хорошо знал американскую историю. Он даже написал серию статей во флоридскую газету под общим заголовком «Когда кричал орел», посвященных таким великим событиям в истории нации, как отказ Роберта Ли возглавить Союзные войска и отмена низких тарифов на серебро Уильямом Маккинли. И пока черный лимузин мчался к полю чести, он перебирал этот компендиум мудрости и патриотичности в поисках ответа на свой вопрос. И наконец он нашел то, что искал, в биографии Эндрю Джексона.

За много лет до своего возвышения седьмой президент Соединенных Штатов оказался в ситуации, очень сходной с той, в которой теперь пребывал Элвис Боракс. Вынужденный драться на дуэли с подобным же противником и ощущая, что нервы у него напряжены до предела, Джексон решил позволить выстрелить своему врагу первым. Когда же тот, ко всеобщему удивлению, промахнулся и наступила очередь стрелять Джексону, тут уж он развлекался на славу. Он навел пистолет на своего бледного, покрывшегося потом противника и тщательно целился чуть ли не минуту. После чего выстрелил и убил того.