Тени Шаттенбурга - Денис Луженский

Иржи замер. Что-то не понравилось ему в словах Микаэля.

– А где… стражник? В прошлый раз меня стражники вели.

– Тута я, тута, – в двери протиснулся Стефан – грузный и неопрятно одетый детина; был он неповоротлив, точно раскормленный боров, но и весьма силен – с тяжестью его ручищ Иржи уже имел несчастье познакомиться.

– Ну шо, дождался своего часу, убивец, – толстяк насмешливо гыкнул. – Ужо мастер Бьорн подпалит тебе…

– Просто веди его, – прервал Стефана Микаэль. – Не болтай.

Недовольно скривившись, толстяк все же послушался – было заметно, что инквизиторского цепного пса он опасается. Пухлая, но крепкая рука «помогла» Иржи подняться и толкнула к двери:

– Пшел, кр-рысоед!

Каменный пол, босые ноги… зябко. Или это от страха в озноб кидает? Иржи не сомневался: сегодня вывернутыми руками он не отделается, сегодня будет по-настоящему жарко. Выдержит ли? Скрывать ему особо нечего, но как бы не дать слабину перед папской гадиной, не опуститься до слез и позорной мольбы.

– Что хозяин-то ваш? – подал голос Стефан. – Бают, скверно.

– Так и есть.

– Ишь… А этого все едино к себе требует.

– Дело превыше всего.

Изумленный, Иржи даже не сразу понял, что они прошли мимо допросной. Что творится-то? Проклятому Иоахиму… скверно?! Неужто случилось чудо, и какой-нибудь крошечный осколок от громового шара добрался-таки до печени святоши?! Куда… куда его, собственно, ведут?

Оказалось, наверх, из подвала, и потом – еще этажом выше. И с каждым шагом, с каждой каменной ступенькой Иржи все меньше нравилось происходящее. Обостренное чутье прямо-таки кричало ему: «Не так тут что-то! Не так!» Но что не так? Или… кто?

Поднявшись по узкой каменной лестнице, они внезапно остановились. Микаэль придержал стражника за плечо и, когда тот повернулся, сказал:

– Все, можешь обратно идти. Дальше я сам.

– Как так? – удивился толстяк. – А как же того… у двери покараулить?

– Нечего тебе делать под дверью святого отца, – тон телохранителя стал суровым, но Стефан, вопреки ожиданию, не отступил.

– Ты мне не указывай, наемник, есть чего, аль нету чего, – набычился он. – Мое дело – стеречь тут все, за тем поставлен. Да не тобою, а самим господином Глассбахом. И без моего пригляду убивец никуды не пойдет. А опосля той бучи, кою твой «святой отец» учинил, ты спасибо скажи, что твои просьбы тут еще слушают.

Микаэля, похоже, отповедь стражника смутила, он замешкался с ответом, зато не удержался от вопроса Иржи:

– Я не иначе все интересное проспал. Что такое «учинил» ваш святоша?

– А ну не тявкай, песий охвосток! – Толстяк повернулся к пленнику мощным и грозным движением…

Тут Микаэль, быстро шагнув вперед, двумя пальцами коснулся бычьей шеи Стефана… и подхватил оседающее тело – даже не крякнув, будто хрупкую девицу на руки принял, а не здоровенного мужика; приподнял, усадил на приютившуюся в небольшой сумрачной нише каменную скамью, потом ловко придал стражнику позу, подходящую для спящего. Иржи прямо глазам не верил, глядя, как управляется с обеспамятевшим толстяком самозваный телохранитель… Самозваный – больше уж сомнений у него не осталось!

– Оборотень! – прошептал он, невольно пятясь назад.

– Тихо, – приказал лже-Микаэль. – Не вздумай кричать – люди набегут и тебя же первого скрутят. Хочешь обратно в подвал?

Иржи быстро перекрестил чертово отродье. Отродье терпеливо выждало несколько мгновений, после спросило:

– Доволен?

– Ладно, – поляк, к собственному удивлению, немного смутился; про бесчинствующего в городе демона болтали всякое, но ни один из жутковатых слухов не соотносился с мирно уснувшим стражником. – Кто ты такой? И зачем тебе я?

Страх уже уходил, теснимый природной любознательностью бывшего пражского школяра. Когда оборотень подошел ближе и его холодный взгляд впился в лицо пленника, Иржи даже не вздрогнул. В силе и ловкости нелюдя он уже убедился: захотел бы тот убить – давно убил бы.

– Есть вопрос, на который мне нужен ответ.

– Валяй, спрашивай.

– Ты можешь сделать так, чтобы человек вспомнил забытое?

– Ма-арек, – протянул Иржи, прищурясь. – Знаком с Мареком, оборотень?

– Да, – не стал темнить нелюдь. – Он сказал, что ты помог ему вернуть нечто важное.

– Забавно, что говоришь об этом под такой вот личиной.

Следовало отдать оборотню должное – тот явно смекнул, куда клонит Иржи, и нахмурился, но сказал совсем про иное:

– Есть другой человек, потерявший часть своего прошлого.

Иржи пожевал губами, раздумывая. Очевидно, что решать нужно быстро.

– Какая мне с этого польза будет, оборотень?

– Я вытащил тебя из подвала. Поможешь – не стану возвращать обратно.

Еще несколько мгновений на размышления.

– Что с инквизитором?

– У нас мало времени.

– Что с ним?

Нелюдь чуть слышно вздохнул и ответил с явной неохотой:

– Он умирает. Поднял горожан против фон Ройца, и барону это… не очень понравилось. Когда толпа разбежалась, люди отнесли жреца в ратушу, но его рана слишком тяжела, лекарь бессилен.

– Где он сейчас?

– Неподалеку.

– Хочу его видеть.

– Время, – повторил настойчиво лже-Микаэль, но Иржи и не подумал отступить:

– Либо я увижу его, либо можешь вернуть меня в подвал – помогать не стану.

– Хочешь убить?

– Зачем? – Ерж Порох криво, зло усмехнулся. – Ты ведь сказал, что он и так подыхает. Ну так я только удостоверюсь.

Колебался нелюдь недолго:

– Хорошо, иди за мной.

Дошли быстро: всего два десятка шагов по коридору – и оборотень уже остановился рядом с узкой дверью.

– Здесь.

Плохо смазанные петли скрипнули, открывая проход в маленькую комнатушку, единственным предметом обстановки которой был широкий и массивный стол. Здесь, очевидно, располагалась вотчина одного из писарей – сидел тут, растил башни из свитков и приходных книг, а потом пришли напуганные и злые люди, сгребли бумаги на пыльный пол, а посреди стола положили истекающего кровью человека. Повязка, перехватывающая объемистый живот доминиканца, насквозь промокла и стала почти черной.

Он и сейчас лежал там, где его оставили, – недвижный и тихий. Жив ли еще? Иржи дыхание затаил, вглядываясь… Жив! Отзываясь на скрип двери и звук шагов, лежащий человек зашевелился. Попробовал приподняться, но сил не хватило, и, едва оторвавшись от столешницы, голова тут же упала обратно, породив глухой деревянный стук.