По ту сторону - Инга Андрианова

— У меня важная новость, — прокричала Оксана, — мы его взяли.

— Кого взяли? — спросил Митька и склонил голову на бок.

— Того типа, что засел в подъезде. Он у нас, открывай!

Митька радостно подпрыгнул, распахнул настежь дверь… и в тот же миг в квартиру ворвались трое дюжих парней. Митька бросился на кухню, но парни быстро нагнали его и повалили на пол. Осколок вылетел из Митькиных рук, заскользил по паркету.

— Скорая и милиция на подходе, — сообщил высокий брюнет, выпуская Митьку из захвата, — Теперь неси веревку — будем вязать.

— Вероника! — взревел Митька, — Не делай этого! Не поступай как мать! Не сдавай меня в психушку!

Я дернулась вперед, но один из парней загородил мне путь рукой:

— Не надо!

Я села на корточки и обхватила голову руками. Митька орал и корчился, пока парни вязали его запястья.

Стоявший рядом следил, чтобы я не мешала:

— Терпи, милая, если хочешь жить. Не слушай его! Он сейчас скажет, что угодно, лишь бы освободиться. Но потом ты останешься одна, и никто тебе не поможет.

— Кто вы? — спросила я сквозь слезы.

— Я — Кирилл, твой новый сосед, — представился черноволосый, — Преподаю айкидо в местном клубе, а это — мои ученики. Повезло тебе сегодня. По лезвию ты прошла…

На этаже раздались голоса, и бригада медиков вошла в квартиру. Вслед за бригадой явилась милиция.

— Мы свидетели, — черноволосый сделал шаг вперед, — Нападение с колющим предметом.

— Трезвый? — обратился к нему участковый.

— Куда там, под кайфом которые сутки.

— Он ваш, — милиционер пропустил вперед медиков, а сам прошел на кухню, — Заявлять будете?

— Что вы, — вздрогнула я, — он болен, какие протоколы! Его лечить надо!

Участковый присел, поднял с пола осколок, повертел его в руках и отдал мне. Уколотый Митька тихо скулил на носилках.

— Куда вы его? — спросила я у халатов.

— В шестьдесят седьмую, у нас там целое отделение для таких артистов.

— Что с собой положить?

— Ничего не кладите — до утра он проспит, а завтра привезете все, что нужно.

— Можно я ему пижаму положу?

— Ну, положите, пусть лежит.

И Митьку понесли вниз по ступенькам. Участковый вышел следом. Спортсмены тоже потянулись на выход.

— Спасибо вам, ребята! — сказала я на прощанье.

Они молча кивнули в ответ.

— Что будешь делать? — спросила Оксанка.

Я обвела глазами затоптанный пол, стеклянное крошево, бурые пятна в том месте, где Митьке разбили нос:

— Пока приберусь, а там видно будет.

— Не сиди тут одна, приходи, — попросила Оксанка.

— Спасибо тебе, подружка! — улыбнулась я грустно.

Оксанка тяжело вздохнула:

— Пойду, покормлю Леньку, да прослежу, чтобы Васька с перепугу не напился.

И она побежала домой.

Я захлопнула дверь, села на пол и громко завыла.

Очнулась я в темноте и не сразу поняла, где нахожусь. Я поднялась, огляделась: квартира на Плющихе, за окнами ночь, сквозь плотно задернутые шторы пробивается свет фонаря. Диван разобран, но не расстелен, мы лежим одетые поверх одеяла: я под халатом, Антон в свитере и джинсах.

— Что я здесь делаю? — произнесла я вслух.

Антон открыл глаза:

— Я не мог дозвониться тебе и приехал. Не знал, что и думать — телефон молчит, в окнах — темно. Поднялся, позвонил. Дверь открыла соседка, провела меня по квартире, показала Митькины художества: обрезанный провод, разбитую форточку, стекла на полу, пятна крови, рассказала, что произошло. Сказала, что Митьку забрали в больницу, а ты с тех пор сидишь в луже слез и не хочешь вставать. Я решил, что нельзя оставлять тебя одну и к дочери вести нельзя.

— У меня была истерика?

— Нет. Ты была убийственно спокойна, все понимала, отвечала на вопросы.

— А что было не так?

— Твои слезы. Я думал, это никогда не кончится. Ты улыбалась, говорила и при этом заливалась слезами.

— Это душа из меня изливалась.

— Ну что-нибудь да осталось? — предположил Антон с грустной улыбкой.

— Поживем — увидим, — вздохнула я.

Антон включил торшер, посмотрел на часы:

— На работу через час. Можно еще поспать.

Я занервничала:

— Мне нужно отвезти Митьке вещи, а еще съездить на проспект Мира, успокоить родителей.

— Все обязательно сделаешь, а сейчас спи, — он закутал меня в халат и прижал к себе.

— Интересно, — прошептала я, — как я теперь буду писать?

— У тебя что-то болит? — заволновался Антон, — Он бил тебя по почкам?

— Нет, я, кажется, выплакала всю жидкость из организма.

Антон тихо рассмеялся:

— Утром налью тебе литровую кружку чая. Спи!

С утра пораньше я накупила сладостей и поехала к Кораблевым. Перед отъездом в Сингапур хотелось повидаться с дочкой, обсудить с родителями Митькину судьбу.

Толком поговорить не удалось — все торопились на работу, и было решено оставить все как есть до моего возвращения. Полдня я провела с Алисой, а к обеду вернулась домой. Перво-наперво вымыла пол, привела в порядок кухню, уложила Митькины вещи в большую спортивную сумку. Пока я чистила ковер, стекольщик занимался окнами, и уже к вечеру в квартире было тихо и тепло. Осталось только съездить к Митьке, зарядить врачей купюрами и собраться, наконец, в дорогу.

В положенный час я поднялась в отделение, отыскала ординаторскую, спросила, где лежит Кораблев.

— Это вчерашний? — мужчина в мятом халате с трудом оторвался от бумаг, — Вперед по коридору, — он задал направление рукой, — дойдете до окна, увидите кровать.

— Как он, доктор?

— Что-то конкретное говорить еще рано. Его промыли, теперь наблюдают. Лечащий врач будет с утра, так что смотрите часы посещений.