По ту сторону - Инга Андрианова

— Олег Петрович, — не выдержала я, — Митька — взрослый человек, он сам принимает решения, и он пока дееспособен. Он будет прятаться и врать, а в случае опасности сбежит.

— На этот раз не сбежит! — твердо произнес Олег Петрович, — Сейчас мы отправим его на лечение, а потом заберем к себе. Поживет пока у нас. Люся выйдет на пенсию, посмотрит за ним. Надо дать Митьке шанс!

Люся Николаевна тяжело вздохнула, но промолчала. Свекор пустил в ход авторитарные нотки, а значит, всем спорам пришел конец — мы чувствовали себя младенцами перед его колоссальным опытом управления людьми, огромным арсеналом приемов и методов, отработанных на подчиненных. Стало ясно: он принял решение и менять его не намерен.

— Я завтра же найду машину и оплачу стационар, — мне оставалось уповать на Митькину сговорчивость и помощь медицины.

До боли было жаль родителей, обрекших себя на борьбу с наркотой, но где-то в самой глубине души я чувствовала облегчение. Сценарий Олега Петровича гарантировал жизнь без проблем, возможность спокойно ходить на работу, не боятся за дочь, не дрожать по ночам, не гадать ежечасно, жив Митька или обдолбанный мерзнет в сугробе.

Тем временем Олег Петрович продолжал:

— Алисе с Митькой встречаться не стоит — негоже показывать дочке больного отца.

Я утвердительно кивнула.

— Сегодня Алиса ночует у нас, — распорядился он, — Уже темно. Нет смысла ехать через всю Москву.

В дверях появилась Алиса сразу в двух новых платьях:

— Я самая нарядная на свете! — объявила она, пританцовывая.

Я подхватила ее на руки:

— А дома тебя ждет еще один сюрприз!

— Какой?

— На нем можно играть красивые мелодии, — пропела я тоном сказочницы, — и еще он умеет петь на разные голоса.

Алиса радостно захлопала в ладоши:

— Я так хочу его послушать!

— Обязательно послушаешь и научишься на нем играть.

— А дедушка его не заберет? — спросила Алиса и покосилась на Олега Петровича.

— Почему ты так решила?

— Потому что он умеет играть, а я — нет.

Я рассмеялась:

— Именно поэтому тебе он нужней. А у дедушки есть пианино.

— А я знаю, где оно! В кабинете! — закричала Алиса и спорхнула на пол.

Следующие несколько минут мы слушали концерт для второго пальца с третьей октавой.

Я посмотрела на часы и стала собираться:

— Нужно ехать домой — подготовить квартиру к приезду Алисы.

Алиса вышла из кабинета, на шее у нее болтался дедушкин парадный галстук:

— Завтра я встану раньше всех и буду ждать тебя в окно.

Я улыбнулась, чмокнула ее в макушку:

— Приеду, как только смогу.

— Смотри, не опаздывай! — попросила Алиса.

— Не бойся, я не опоздаю!

На улице бесновалась метель. Среди заснеженных машин СААБ казался черным островком.

— Ну что, поехали?

— Поехали!

— Чем занимался, пока я была у Алисы?

Антон замялся:

— Были кое-какие дела…

Я догадалась:

— Таскался к Амине!

Лицо Антона приняло хорошо известное выражение:

— Не к Амине, а к Эдику!

— Все ясно! — вздохнула я, — Поехали пить чай!

И только тут Антона осенило, что в порыве отцовства он напрочь забыл о продуктах…

Мы заскочили в магазин, поставили машину на прикол и, прибитые снегом, ввалились в квартиру. Еще с порога, по реакции Антона, по зловещему тяжкому духу я поняла, что в доме были гости.

Я заглянула в комнату и охнула: на диване, разрубленные пополам, лежали веселые свинки, между ними торчал самурайский клинок.

— Где мои вещи? — спросила я шепотом.

Антон не ответил — он прошел через комнату, остановился у окна.

— Позвони своей уголовнице, — процедила я сквозь зубы, — пускай вернет мне документы. Скажи ей, что она — банальная воровка, и объясни, что ты мне ничего не покупал, все вещи я купила на свои.

Антон снял трубку, набрал номер.

— Твоих рук дело? — задал он вопрос.

Из трубки послышался смех, громкое бульканье слов.

— Совсем чокнулась? Паспорт верни!

Снова хрюканье, смех и короткие гудки.

— Я скоро вернусь, — выпалил Антон и выскочил из дома.

Я посмотрела ему вслед и опустилась на кресло: «Какого черта я снова наступаю на те же грабли? До каких пор эта бестия будет учить меня жизни? Ведь это никогда не кончится, потому что Антон так и будет болтаться меж двух берегов, бесконечно индульгируя на тему отцовства. Что я делаю с собственной жизнью? Митька — в моральной коме, Алиса растет сиротой, а я, безвольная дура, прыгаю с места на место, не в силах решить, где мой дом.».

Не прошло и часа, как Антон появился в дверях:

— Она снова выкрала ключ, — сообщил он понуро, — и привела сюда Эдика. Вдвоем они вынесли твои вещи.

— Зачем? — спросила я равнодушно.

— Таким образом они очистили квартиру от твоего присутствия. Это нужно было для сына, — почти с нежностью произнес Антон.

— Классное воспитание получает твой сын, — усмехнулась я, — Сегодня она научила его воровать, а завтра поведет убивать и грабить? Надеюсь, заявление в милицию научит ее жить в рамках закона.

Я встала с места.

— Постой, — поймал меня Антон, — я с ней поговорю.

— Поговори, у тебя это хорошо получается.

Мысль о том, что я завтра скажу Алисе, на время заслонила и гнев, и жажду скорой мести. Ребенку обещали инструмент, и где же он? — В руках у разгулявшейся бандитки.

Я посмотрела на часы — восемь тридцать.

— Магазины еще открыты?

— Что ты надумала? — напрягся Антон.

— Хочу купить Алисе инструмент.

Антон нахмурился, немного помолчал:

— Боюсь, открыто только «Эльдорадо».

— Тогда я поехала.

— Постой, я сейчас все улажу…

— Улаживай, а мне пора. Кажется, красть больше нечего?

— Я верну тебе деньги, — промычал Антон.

— А как же паспорт, за него ты тоже заплатишь валютой? А мое нижнее белье? Может, отдашь взамен свое? Кстати, вместе с паспортом исчезли ключи от квартиры. Купи мне новые замки, а лучше, новую квартиру!

— Она сама не понимает, что творит.

— Бедненькая, конечно не понимает, как та ворона, что клюет блестящие предметы. Смотри-ка, золотишко подгребла, а тапочки забыла, — я ткнула пальцем в шлепанцы, — Такой ценный товар оставила, конечно, она не в себе!