Патриот - Андрей Рубанов

Они думали, что знают секрет победы. Наверху оказывается не самый умный, не самый образованный, не самый талантливый, – а самый дерзкий.

А ты, хозяин дома, тоже пил, наравне с ними, и не возражал, хотя уже давно понимал, что самый дерзкий если и оказывается наверху – то ненадолго. Его быстро уничтожают самые жестокие и беспощадные: именно им принадлежат здешние блага жизни, именно они – настоящие хозяева этого города, и всех прочих больших городов планеты.

Ты стелил им на полу и предупреждал, что выходишь из дома в семь тридцать утра, и ни минутой позже, и они кивали: понимаем, сами такие, кто первый встал – того и тапочки.

54

В начале вечера надвинулись широкие тучи, пошёл мелкий обложной дождь, мир стал серым и как бы немного ржавым, на вкус – кислым; но Знаев не расстроился. Приятное чувство освобождения не покидало его. Подсознательно он уже уехал отсюда. Ну, или сбежал.

Расстался со всеми.

Сбросил балласт.

Отстрелил вторую ступень.

Ещё три дня назад отъезд, вроде бы уже анонсированный, казался всё-таки немножко блажью, фигурой речи, его можно было отменить в любой момент, и никто бы не удивился и не перестал уважать бывшего банкира.

Сегодня всё стало реальным, настоящим.

Реальное и настоящее нельзя отменить.

Телефон в кармане то и дело гадко сотрясался, обозначая входящий звонок.

Но уже можно было не отвечать.

Знаева нет, Знаев уехал.

Обойдётесь без меня.

Через неделю все привыкнут, через месяц начнут забывать.

Незаменимых нет, есть только взаимозаменяемые.

Придут другие ребята, родят новых сыновей, пошьют новые телогрейки, учредят новые банки, построят новые магазины. Исчезновение одного отдельно взятого парня не может остановить победного шага постиндустриальной цивилизации.

За нами придут другие, моложе и лучше нас.

Мокрая подмосковная грязь летела в лобовое стекло, как будто выплюнутая из циклопического рта. Колёса грузовиков взрывали длинные лужи. Рекламные щиты клялись сделать счастливым любого, кто сменит старый тариф на новый. Быстро темнело. Дождь усилился. Фиолетовый свет фар залил проспекты. Наконец, Знаев доехал, включил сигнал поворота и долго смещался вправо, поперёк хода самосвалов, троллейбусов и жёлтых такси; все как один недовольно ему гудели и даже препятствовали; в какой-то момент Знаеву захотелось остановить машину посреди потока, выйти и надавать по ушам особенно ретивому таксисту, – но не вышел, преодолел позыв к агрессии. Кому бибикаешь, друг? Кого стращаешь, кому моргаешь дальним светом? Меня уже нет, я не тут, я ушёл.

Завтра ты будешь так же изнывать от духоты, пробок и жадности клиентов – а мне дадут автомат и прикажут стрелять во врагов.

Дождь бодрит, он входит в правила игры. Дождь в дорогу – хорошая примета.

Знаев паркует машину и идёт к дверям ресторана, в голове гудит главная тема из фильма «Через тернии – к звёздам», благородный синтетический звук, на голову и плечи во множестве падают дождевые капли, твёрдые, как пули, тротуар у входа покрыт белой пеной, по краю проезжей части стремительный мутный ручей влечёт окурки и конфетные бумажки, и мимо пробегают две хохочущих девчонки, насквозь мокрые и счастливые.

Но Знаева уже нет здесь. Только малая его часть осталась на мокром тротуаре, у мерцающего входа в кабак.

Внутри – сухо, опрятно, запах корицы и коньяка. В дальнем конце барной стойки печальный коммерсант листает записную книжку и сосёт из стакана жёлтое. Музыка гудит в ушах, заставляет дышать глубже и смотреть пристальней. Музыка сегодня скучная, один за другим тянутся каверы «Nirvana» и «Depeche Mode», записанные богато, но уныло.

Столик, за которым обычно сидел колдун, был пуст, надраен до блеска и защищён от вторжения табличкой «Reserved». Табличка не смутила Знаева, он выдвинул табурет и сел. Не на место колдуна, а напротив, – туда, где сидел сам в прошлый раз.

Всё так и должно быть. Желающий приобщиться – приходит и терпеливо ждёт. Столик забронирован. В нужный момент колдун материализуется из воздуха.

Знаев заказал бокал белого сухого, набрался терпения и стал ждать.

Рядом два стола были сдвинуты, шумная компания девушек продвинутого возраста отмечала какую-то сугубо корпоративную удачу – повышение по службе или что-то в таком роде. Девушки бегло осмотрели соседа, но никаких сигналов не послали, ни глазами, ни словами; все отвернулись. Сначала это слегка покоробило Знаева, затем он вспомнил, что его здесь уже нет, он уехал. Сорокалетние дамы, существа опытные и чувствительные, а после выпитого – втройне чувствительные, сразу поняли.

Впрочем, они были красивы, разговаривали громко, ругались скупо и элегантно, смеялись музыкально, лифчики поправляли решительно, формулировали витиевато; Знаев пытался подслушивать, но слишком частое повторение слов «эйчар» и «коуч» быстро ему надоело; через каждые десять минут дамы доставали смартфоны и принимались азартно демонстрировать друг другу какие-то фото и видео; короче говоря, им никто не был нужен в этот вечер. Знаев потребовал второй бокал, а затем и третий.

Вино его не брало, а употреблять крепкое перед встречей с важным человеком не позволяло воспитание.

Но колдун не появлялся. И тонкая ткань пространства не собиралась в складки, не посылала никаких намёков на его скорое возникновение.

В какой-то момент Знаев решил, что это глупо. Ждать появления человека, которого, скорее всего, вообще не существует. Удолбаный таблетками бывший банкир сам его вообразил, и сам себе поверил.

После четвёртого бокала он наконец опьянел и, возможно, задремал на несколько мгновений, поскольку не заметил момента появления колдуна; тот возник бесшумно, моментально. Выглядел слегка возбуждённым, обыкновенным, невыносимо настоящим. Двухметровый, широкоплечий, длиннорукий, загорелый до кирпичного цвета, с молодой жилистой шеей – мужчина без возраста. С выгоревшей брезентовой куртки, насквозь мокрой, стекали капли. На соседнем стуле лежал его армейский вещмешок, плотно набитый.

– Уезжаешь? – осведомился Знаев.

– И ты, – ответил колдун.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Угостишь? – спросил колдун. – А то я пустой совсем.

– Для меня это честь, – обрадованно сказал Знаев и махнул рукой официанту.

Колдун посмотрел на стоящий перед Знаевым бокал с вином и попросил шесть порций того же самого. Официант кивнул и ушёл, но табличку со стола не убрал, и Знаев расстроился. Надежда на то, что колдун реален, пошатнулась.

Знаев оглянулся на девушек за соседними столами – они были заняты друг другом. Оставив одну товарку охранять сумочки, прочие снялись и вышли курить, вертя в пальцах тонкие сигаретки.

Его никто не видит, понял Знаев. Его вижу только я. Всё пропало.