Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе - Андрей Шляхов

– Ты тоже дежурил?

– Как видишь, – не очень приветливо ответил Данилов. – А ты почему уходишь так рано?

В будние дни палатные врачи обычно остаются до обеда на работе. Совершают обход больных, решают неотложные проблемы.

– Мне отдают долг, – улыбнулась Ольга. – Вчера я подстраховала одного из наших врачей, а сегодня он отпустил меня пораньше. А ты явно не в духе. Что случилось?

Они еще не успели дойти до перехода через Садовое кольцо, как Ольга вытянула из него новость, касающуюся злосчастной пятитысячной купюры.

– Плохи твои дела, – посочувствовала Ольга, – Ромашов памятлив.

– Меня уже предупредили, – ответил Данилов. – И что теперь мне делать? Пойти и утопиться? Снявши голову, по волосам не плачут.

Они спустились в метро. Отойдя метров на десять от эскалатора, Ольга остановилась. Данилов тоже остановился и сказал:

– Ну, пока. Счастливо отдыхать.

– Не заглянешь ко мне? – Взгляд у Ольги был совершенно невинным.

– Нет, – твердо сказал Данилов. – Не загляну.

– Боишься, что стану тебя соблазнять?! – Ольге пришлось сильно повысить голос, чтобы перекричать шум подходящего поезда.

Данилов молча покачал головой.

– Тогда что же тебе мешает?!

– Давай не будем! – крикнул Данилов.

– Как скажешь! – Ольга приподнялась на цыпочках, поцеловала Данилова в щеку и поспешила на свою сторону перрона – подошел ее поезд.

Данилов проводил ее взглядом. Внезапно он поймал себя на мысли, что если бы не Елена, то его роман с Ольгой непременно имел бы продолжение.

«Получается, что я отказываюсь из-за отношений с Олей только потому, что женат? – подумал он, чувствуя, как возвращается головная боль, только недавно покинувшая его. – Наверное, побудительные мотивы должны были бы быть другими». «Какими?» – тут же спросил внутренний голос. «Не знаю, – ответил Данилов. – По-хорошему, мужчина, который живет с любимой женщиной, вообще не должен завязывать отношения на стороне, даже случайно. Если, конечно, он уже вышел из подросткового возраста».

В конце концов Данилов убедил себя в том, что секс с Ольгой был чисто физиологическим актом, порывом страсти, в котором разум не участвовал. Привыкший рассматривать любую проблему с разных сторон, он тут же упрекнул себя: «Хочешь оправдаться, свалив все на физиологию? Молодец! Очень удобно. На следующем дежурстве можно переспать с медсестрой Таней, которая давно намекает, что она совсем не против, и тоже списать это на физиологию. Отключай мозги, ни о чем не думай, сделай свое дело, а потом сошлись на то, что это всего лишь игра гормонов! И так без конца...»

Настроение испортилось вконец. Несмотря на то что ночь была довольно суматошной, заснуть после завтрака не удалось, в голову лезли ненужные, несуразные мысли.

Данилов взял наугад с полки книгу, оказавшуюся детективом из жизни Древнего Китая, и попытался отвлечься чтением. Буквы исправно складывались в слова, но слова проскакивали в уме, ничего после себя не оставляя. Ни единой мысли. Прочел страниц десять, а о чем читал, так и не понял. Отложил книгу и включил телевизор, остановив свой выбор на одном из музыкальных каналов. Это времяпровождение оказалось подходящим – ни вдумываться, ни следить за развитием действия, знай себе слушай. Так, совершено незаметно для себя, и заснул под музыку.

Он спал, безмятежно раскинувшись на постели, и снилось ему, что они с Еленой гуляют по какому-то старинному европейскому городу, им во что бы то ни стало надо подняться на какую-то башню, но у них никак не получается эту башню найти.

Судьба-искусительница тем временем плела свою сеть совпадений, ухмыляясь от предвкушения очередной подлянки, уготованной Владимиру Александровичу Данилову, прекрасному врачу и до недавнего времени не менее прекрасному семьянину.

Следующий день Данилов посвятил ремонтным работам по дому. Укрепил шатающуюся розетку на кухне, обновил слой герметика в ванной, поменял треснувший выключатель в комнате Никиты, привинтил наново плинтус, отошедший от коридорной стены. Одно время им с Еленой казалось, что раз уж они собрались менять ее квартиру, объединив ее с даниловской, по дому можно уже ничего не делать. Все равно скоро переезжать. Однако до переезда было очень далеко. Вроде бы находились подходящие варианты, но каждый раз что-то мешало. То один из цепочки передумает, и распадается вся цепочка, то у «сменщика» обнаружатся какие-то нелады в документах на квартиру, то перейдет дорогу кто-то, посуливший противоположной стороне большую доплату, то еще что-то... Постепенно обменный энтузиазм угас, и варианты теперь рассматривались не ежедневно, как раньше, а максимум раз в неделю. Сказалось и летнее затишье, когда люди больше уделяют время отдыху, чем купле-продаже недвижимости. Последний раз Елена упоминала о «более-менее интересном варианте» дней десять назад. Продолжения пока не было.

Чтобы не отвлекаться, Данилов отключил все телефоны и принялся за работу. Попутно подклеил в трех местах отставшие обои и закрепил ручку на двери Никитиной комнаты. Работалось хорошо, хотя Данилов не относился к фанатам физического труда, но дело спорилось.

Закончив трудиться, Данилов сварил себе макарон и три сосиски, пообедал, выпил кофе и только тогда вспомнил о том, что надо включить телефоны.

На мобильном его ждало сообщение о том, что семь раз, с перерывом в двадцать-тридцать минут, звонил Полянский. Данилов удивился, зачем это он понадобился своему другу среди бела дня. Обычно у них было принято болтать по телефону по вечерам или в выходные. Семь звонков подряд – тревожный фактор. Перезвонил сам.

Полянский ответил сразу после первого гудка.

– Вовка! Ну наконец-то! – обрадованно зачастил он. – Я уже думал, что ты заболел или куда уехал. Ни домашний не отвечает, ни мобильный. Лене набрал пару раз, чтобы узнать про тебя, так у нее все время занято.

– У нее часто бывает занято, – подтвердил Данилов. – Не волнуйся, я жив-здоров, просто делал кое-какие домашние работы.

– Жив-здоров – это хорошо! А вот я жив, но не здоров. То есть не совсем здоров.

Фон в трубке показался Данилову знакомым. Он прислушался и без труда опознал обыденные звуки больничного коридора. Каталку прокатили, женский голос интересуется, все ли тарелки собрали по палатам, другой женский голос сказал: «А теперь пойдемте в семьсот четырнадцатую...»

– Ты в больнице, Игорь?

– Более того, у вас, в Склифе! В первом травматологическом отделении!

– Что ты там делаешь? – Данилов подумал, что Полянский пришел навестить кого-то из знакомых.

– Лежу в коридоре с переломом надколенника, – доложил Полянский. – Врачи сказали, что операция не нужна, сделали пункцию, наложили лонгету, но домой не отпустили. Во-первых, мне нельзя вставать, а во-вторых, они опасаются осложнений.