Убийство в третьей степени - Галина Ивановна Лапаева

садовник и смотрящий за собаками. Стас очень аккуратно проверил у всех документы, записал данные себе в блокнотик, предупредил, чтобы завтра они все явились в районный отдел милиции, назвал адрес учреждения и отпустил всех по домам. Стас не боялся, что кто-то из них ослушается и не придет, или, более того, сбежит. Он был уверен, что обслуга не в курсе дел, которые проворачивал их хозяин. Свои дела он, скорее всего, обстряпывал ночью, когда обслуги в доме не было. Но допросить ее все-таки было нужно, кто-то что-то мог увидеть или услышать. Мало ли кто приходил к хозяину днем, разговоры шли в доме или на территории участка, а у всех же есть уши и глаза. Но это будет завтра. А сейчас нужно спускать высокое начальство в подземку и показывать все, что видел сам.

   Высокое начальство было поражено увиденным. Вдобавок ко всему, что уже было вскрыто ранее, открыли еще одну дверь – в фотолабораторию. Осмотрели внимательно, не смотря на то, что Стас с Игорем уже осматривали ее ранее, составили протокол, и в этот же день он был подписан понятыми.

   Геннадий Арсеньевич, прокурор города отчитывал районного прокурора Анатолия Ефремовича:

– Как ты мог скрыть от меня такие дела? Ведь это же бомба. Сколько там может быть этого героина? Центнер, два?

– Ну, во-первых, о скрытии дела. Подписав ордер, я очень пожалел об этом. Такой человек, честный бизнесмен, не жалеющий денег для бедных и помогающий где только можно и чем только можно. Даже предположить не мог, что так обернется дело. Я боялся, что после этого обыска, меня могут попросить сидеть дома и смотреть телевизор, а теперь получается, что Станислав Григорьевич прав, я могу спокойно пока работать. Ну, а наркотиков там много, ведь порошок этот тяжел, да и пыль эта, которой его разбавляли не легкая. Вместе где-то под тонну будет. Это какие же деньжищи мог загрести этот мерзавец. Что по сравнению с этими деньгами, те деньги, которые он тратил на благотворительность. Еще неизвестно, сколько он этой гадости успел толкнуть, сколько времени он этим занимается. А сколько людей мог погубить или уже погубил. – Анатолий Ефремович с надеждой взглянул на начальника, как будто тот мог ответить на его вопрос.

– Будем надеяться, что еще не успел. Из этой партии. Но, как видно, наркотиками он торгует уже некоторое время, иначе, откуда у него такие деньжищи? Ну, а из этой партии… Перемешанного и расфасованного порошка больше, чем не тронутого. Возможно, он вообще еще его не реализовывал. Хотел сбыть оптом. Хотя вериться с трудом. По всему видно, что он собирался продавать его в розницу, иначе не стал бы расфасовывать. Ведь оптовики сразу обнаружили бы мешанину, и ему пришлось бы не сладко. Наркоторговцы люди серьезные и не потерпят обмана, а эти мелкие наркоторговцы, как правило, сами наркоманы и возникать не станут. Иначе им больше дозы не видеть, как своих ушей без зеркала.

– Ты прав, но гадать не будем, завтра начнем допрашивать Денисова и всех, кто жил рядом с ним. Придется искать работяг, которые строили все это. И технарей, которые ставили двери, оборудовали холодильник, фотолабораторию. Так, слушай, а ты не заметил, что в фотостудии нет камер?

– Заметил, конечно, но видимо ими занимается тот, кто снимал.

– Но ведь фотолаборатория тут же находится, тут же компьютер, DVD, и все остальное, а камер нет.

– А в доме Денисова камеры обнаружены?

– Надо спросить у Стаса. – Анатолий Ефремович повернулся и окликнул Стаса,– Станислав Григорьевич, подойдите на минутку, – и, когда Стас подошел, спросил, – в доме Денисова обнаружены видиокамеры?

– Нет, Анатолий Ефремович, ни одной. Да, действительно, где же камеры? По идее их выносить никуда не надо, ведь все оборудование для производства фильмов и фотографий имеется на месте. Ну, ладно, разберемся. Больше нет ко мне вопросов? Да, уж коль Вы меня позвали, спрошу, кто будет заводить уголовное дело, райотдел или прокуратура.

– Естественно, прокуратура, но райотдел должен помочь, ведь очень много свидетелей надо опросить, а сроки еще никто не отменял. Понятно, Станислав Григорьевич?

– Понятно. Я с удовольствием поработаю с этим уродом. И с его шавками. Но надо еще выяснить, кто ему помогает, ведь не сам же он это все делал и делает. Тут надо иметь очень верных помощников. Я не думаю, что это кто-то из его охраны, хотя они могут быть в курсе. Ну, ладно, разберемся.

– И снова, как всегда, в доме Гали был коллективный ужин, правда, очень поздний. Все устали, всем хотелось домой, но и поделиться впечатлениями хотелось еще больше. Все время во время ужина за столом разговоры крутились вокруг Денисова и его складов, о содержимом этих складов. Игоря, почему-то, очень заинтересовало помещение, в котором была установлена ванна. Ванна с кислотой.

– Слушай, Стас, а эта ванна у тебя не вызывает подозрений? Для чего она там?

– Игорь, не ломай голову, дождемся экспертизы, и все станет ясно. Хотя конечно, все это очень подозрительно. Дурные мысли лезут в голову, не хочется думать о плохом, но…

– Но давай пока и не думать.– Игорь тяжело вздохнул, и принялся за салат.

   Допросами занимался Стас, Андрей, Денис и Саша. Они сидели в разных кабинетах и допрашивали обслугу, которой велено было прямо с утра объявиться в райотделе. С Валентиной Васильевной беседовал Стас, на правах старого знакомого.

– Валентина Васильевна, теперь, когда Денисов задержан и, я уверен, будет арестован, может быть, Вы расскажете, что Вам еще известно, возможно Вы о чем-то умолчали. Не спешите, подумайте, что Вам казалось необычным в доме Денисова. Важна каждая мелочь. Вы, наверное, уже слышали, что мы нашли на участке Денисова.

– Да, Станислав Григорьевич, лично я слышала, как говорили двое охранников, Володя и Алексей. Володя говорит, что он так и знал, что найдут этот вход, а Алексей с ним согласился. Леша говорит, что от ментов ( простите, это Леша так выразился) невозможно ничего скрыть, когда они возьмутся за дело. Я, конечно, не знаю, что там за этим входом, но я слышала. Володя говорил, что им всем мало не покажется, если найдут этот вход. А Лешка говорит, что можно отказаться от всего, мол, ничего не знаем, ничего не ведаем. А Володя отвечает, что там не такое дело, чтобы можно было откреститься, столько человеческих жизней стоит за этим. А Лешка опять свое, мол, не докажут, а Вовка опять свое, захотят, докажут. А тут такое дело, что хочешь, не хочешь доказывать