Память душ - Дженн Лайонс

Териндел элегантно и непринужденно сел напротив него. И в его поведении был тот самый вид непринужденности, при виде которого у Гризта всегда чесались руки – найти коровьего навоза и забросать им собеседника.

– А камень?

Гризт пожал плечами:

– Он называется «Кандальный Камень», но ты можешь называть его как заблагорассудится. Теперь он твой. Это могущественный артефакт. Держи его при себе, и почти ни одна сила во вселенной не сможет предсказать, где ты находишься. Кроме того, он предупредит тебя, если ты окажешься в опасности, и, если ты умрешь, он спасет твою жизнь. Я не требую ничего взамен. Если ты откажешься мне помочь, все равно можешь оставить его себе.

Для расы, которая могла умереть только от насилия, Гризт только что предложил весьма привлекательный набор сил – но только потому, что он не сказал Теринделу, как именно Камень Оков должен спасти ему жизнь.

И пусть Гризт играл не совсем честно, но он был лишь отчасти готов расстаться с имеющимися у него Краеугольными Камнями. Например, он мог расстаться с Кандальным Камнем.

– Странный набор сил для камня, называемого Кандальным.

Гризт пожал плечами.

– Не я придумал ему имя[175].

Гризт «приобрел» камень после того, как Чертхог проиграл поединок с богом-королем Закором. Скажем так, технически проиграл. В тот день Чертхог приобрел красивое новое тело и потерял Краеугольный Камень. Но Гризт никогда в жизни не собирался его носить.

– Это королевский подарок. – Териндел задумчиво разглядывал синий камень, затем перевел взгляд на волшебника, пытаясь разгадать, в чем же ловушка. Он, вероятно, думал, что это было очевидно: Гризт солгал о силе Камня. – И с кем же мне тебя познакомить?

– Я хотел бы посоветоваться с твоей королевой по вопросу, касающемуся биологического искусства.

Териндел удивленно заморгал:

– Моя жена совершенно свободна. Я не ее страж.

Гризт вскинул руки:

– Возможно, но ты – король. Мне показалось грубым общаться с ней, не обратившись предварительно к тебе.

Териндел поджал губы:

– И что же это за биологический вопрос?

Гризт заколебался.

– Думаешь, я позволю тебе приблизиться к кому-либо из моих подданных, если ты не ответишь на этот вопрос?

Гризт вздохнул:

– Все очень сложно. Короче говоря, я пытаюсь воскресить Восемь Стражей.

Териндел нахмурился:

– Восемь Стражей мертвы.

– Восемь Стражей заключены в ловушку. Это совсем не одно и то же.

Король Териндел одарил Гризта жестким взглядом, который вполне мог его напугать, не будь Гризт и сам тысячелетним стариком. Затем из ванэ словно воздух откачали – он откинулся на спинку стула, широко расставив ноги: будто только что снял маску короля Териндела и под ней оказался совершенно другой человек.

– Тогда у нас небольшая проблема, – объяснил Териндел. – Валатея ушла три месяца назад и до сих пор не вернулась.

– Ушла? – Гризт не был уверен, что понял правильно. – Ты хочешь сказать, что она тебя бросила?

– Нет, – ответил Териндел. – Я имею в виду, что она покинула город, чтобы поохотиться на дракона, и уже должна была вернуться. Так что либо ты можешь подождать, пока это случится, либо…

Гризт вздохнул:

– Где ее видели в последний раз?

53. Память душ

(Рассказ Кирина)

Уже позже я нашел Джанель во внутренней комнате, в которой было чуть меньше окон, выходящих на озеро. Солнечный свет просачивался сквозь прозрачный потолок и озерную воду, а проплывающие над головой рыбы отбрасывали блуждающие тени на мраморный пол.

Комната выглядела как кабинет или класс: вокруг выстроились заполненные книгами полки, а вдоль одной стены расположилось пятнистое зеркало от пола до потолка. Джанель изучала карту, занимавшую другую стену. Карта выглядела чужой и незнакомой, пока я не понял, что кто-то перевернул ее вверх ногами, так что Куур оказался на южном континенте, а свободные долтарские государства расположились на севере. Всю левую сторону занимал второй континент с надписью «Найтраул». Интересно. И даже странно.

Признаюсь, мне гораздо больше нравилось смотреть на саму Джанель. По ее волосам спускались вплетенные золотые кольца с рубинами, так что на шее получалось колье. Слои прозрачного красного и золотого шелка падали поверх малиновых чешуек, которые больше напоминали украшения, чем доспехи. Мне это показалось забавным: по моим стандартам она выглядела весьма женственно, по ее – весьма маскулинно.

Учитывая одежду, выданную мне Долгариацем, ванэ явно не проводили различия между полами.

– Привет, – сказал я, входя в комнату.

Джанель оглянулась на меня через плечо. Ее улыбка была столь слабой, что я едва ее заметил.

– И тебе привет.

Я положил арфу в дверях.

– Я подумал, что нам стоит поговорить насчет вчерашней ночи?

Выражение лица Джанель стало пустым; она снова повернулась к карте.

– Почему? Сожалеешь об этом?

– Нет! Ни о чем не жалею. Во всяком случае, о той части, что я помню. Вчерашняя ночь была малость расплывчатой. Надеюсь, я не был слишком… э… – я неловко поерзал, – грубым.

– Грубым? – Она оглянулась с явным удивлением. – Не помню ничего такого.

– Хорошо. – Я прочистил горло. – Очень хорошо.

– Это мне надо беспокоиться, что я могу оказаться грубой. – Джанель по-прежнему на меня не смотрела. – То, чем мы занимались… не было…

Мое сердце забилось быстрее:

– Ни один из нас не был в состоянии сказать «нет».

Она вздохнула:

– В этом-то и проблема, не так ли? Предполагается, что есть вещи, о которых стоит поговорить перед сексом. Этикет, которому нужно следовать. Дорна убьет меня, если узнает, что я натворила. По крайней мере, ты не забыл спросить перед началом. У тебя получилось лучше, чем у меня.

– Подожди. Ты злишься на себя?

Она выглядела смущенной:

– Разумеется. Я воспользовалась тобой.

– Тебя накачали наркотиками. Мы воспользовались друг другом. – Я обошел вокруг нее, так что уперся спиной в карту, зато теперь я мог видеть выражение на ее лице. – Но ты сожалеешь об этом?

– Да, – тихо ответила она. – Сожалею.

Вот дерьмо.

– Я сожалею, что мои воспоминания такие… нечеткие, – продолжила она. – Это несправедливо. Я хочу запомнить каждое мгновение.

На смену панике пришло облегчение:

– О! Хорошо, отлично! Потому что я об этом тоже жалею. Не о сексе. О нем я совершенно не жалею.

В комнате воцарилась тишина. Она приблизилась ко мне и уперлась рукой в стену. Она была так близко, что я чувствовал ее тело сквозь холодный металл ее чешуйчатого платья и шелк моей одежды. Я обнял ее за талию и поразился тому, насколько мне хорошо. Но потом она отстранилась и нахмурилась.

– Ты помнишь, что я тебе сказала? Насчет Синдрол?

– Я помню, как Валатея называла