Истинное зло - Грег Айлс

Бородатый мужчина улыбнулся и пошел дальше. Подождав, пока он свернет за угол, Алекс двинулась за ним. Когда она заглянула в другой коридор, фигура в белом халате исчезла в одном из кабинетов. На двери висела табличка: «Элдон Тарвер, доктор медицины».

Алекс поспешила обратно к туалету, но Криса еще не было. Она приоткрыла дверь и позвала:

– Крис!

– Да? – простонал Шепард.

– Я только что видела доктора Тарвера. Вчера мы вместе ехали в лифте, но я не знала, кто он.

– Где он сейчас?

– В своем кабинете. Ты уже закончил?

– Почти. Не говори с ним без меня.

– Поторопись, Крис.

Алекс закрыла туалет и вернулась к кабинету Тарвера. Дверь была прикрыта. Ей хотелось постучать, но она не знала, как начать беседу. У них нет ничего общего, кроме изуродованных лиц. Чего доброго, доктор решит, будто она к нему клеится.

– Я здесь, – пробормотал Крис, появившись из-за угла с белым как стена лицом.

– Ты справишься?

– Надеюсь.

Алекс повернулась к двери и громко постучала. Она подождала и опять постучала. Тишина.

– Уже ушел? – удивилась Морс. – Не может быть.

– Почему? Я уверен, он…

– О, здравствуйте! – раздался знакомый бас. – Чем могу помочь?

Крис протянул руку.

– Доктор Тарвер, я Крис Шепард, врач из Натчеса.

Тарвер поздоровался.

– Хотите ко мне зайти?

– Если вы не против. Пит Конноли рекомендовал мне вас как эксперта по онкогенным вирусам, в том числе по ретровирусам.

Тарвер удивленно поднял брови:

– Не знаю, заслуживаю ли я подобной чести. У меня есть несколько ученых степеней, но я никогда не специализировался по вирусологии.

– Однако и Пит, и доктор Пирсон считают, что вы отлично разбираетесь в таких проблемах.

– Ну разве что как практик. – Тарвер повернулся к Алекс: – А вы?..

– Нэнси Дженнер. Старшая медсестра доктора Шепарда.

Глаза Тарвера блеснули. Он улыбнулся Крису и заметил:

– Вам повезло.

Крис покосился на Алекс, но она не смотрела в его сторону.

– Так что, зайдете? – произнес Тарвер, взглянув на часы. – Я могу уделить вам несколько минут.

Кабинет Тарвера оказался намного меньше, чем у доктора Пирсона. Три стены занимали книжные полки, на четвертой висели старые черно-белые фотографии. Алекс догадалась, что доктор старше, чем она решила вначале. На одном снимке он был запечатлен с президентом Никсоном, который вешал что-то ему на грудь. На другом Тарвер стоял перед смутно знакомым зданием с висевшим над входом транспарантом: «Бесплатные тесты на СПИД». Алекс бросилось в глаза большое фото, где Тарвера окружала толпа тощих негритят, тянувших к нему руки так, словно он Альберт Швейцер. Пока Морс разглядывала снимки, Крис беседовал с доктором.

– Серия раковых заболеваний в Натчесе? – переспросил Тарвер. – Я об этом ничего не слышал. Вы находитесь в округе Адамс, если не ошибаюсь?

– Да, – подтвердил Крис. – Речь идет о раке крови. Местные врачи считают, что у всех этих случаев может быть схожая этиология.

– Связанная с вирусами?

– Этого мы не знаем. Сначала я предположил радиацию, но мы так и не нашли единого источника. Пациенты работали в разных местах и жили в противоположных частях города.

– Что исключает экологический фактор, – заметил Тарвер.

– Именно поэтому я подумал о вирусах. Я знаю, что некоторые виды рака имеют вирусное происхождение, по крайней мере вирус выступает в них посредником.

– Ну, это характерно скорее для животных, чем для людей. Я никогда не слышал, чтобы вирусы вызывали серию раковых болезней.

Крис бросил на него удивленный взгляд.

– А как же рак шейки матки, который часто встречается в городских районах, где жители ведут беспорядочную половую жизнь?

Тарвер пожал плечами:

– Вероятно, вы правы, но таких исследований не проводилось. Вирусный онкогенез – длительный процесс. Он может тянуться несколько десятилетий. Проследить за ним труднее, чем, например, за развитием герпеса. Можно находиться в самом центре эпидемии папилломавируса и не подозревать об этом. Боюсь, именно так чаще всего и происходит. Сексуальная распущенность создает идеальные условия для распространения вируса. Разумеется, идеальные в дарвиновском смысле.

Алекс продолжала разглядывать фото. Благодаря большой родинке она легко узнавала Тарвера на общих снимках. Хотя на самом деле это не родинка, вспомнила она. Что-то связанное с деформацией артерий и вен. Когда она училась в Квонтико, им говорили, что многие серийные убийцы с детства имели физические недостатки, превращавшие их в изгоев среди сверстников. Глупо подозревать доктора Тарвера, случайного соседа по лифту, но… его знаний вполне хватало для изощренных убийств. К тому же сильный характер и мощная логика делали его способным на решительные и даже экстремальные поступки. В отличие от Мэттью Пирсона, мечтавшего, судя по всему, лишь о вечернем чае.

Крис перешел на чисто медицинскую терминологию, и Алекс не понимала ни слова. Слушая его голос, она разглядывала очередную фотографию. Тарвер был запечатлен вместе с симпатичной блондинкой и мужчиной в военной форме. За спиной у них высилось похожее на крепость здание с надписью «ВРП». Те же три буквы были написаны на халате Тарвера. На этом снимке доктор Тарвер, с копной волос и без бороды, выглядел совсем молодым. Мужчина в форме чем-то напомнил Алекс ее отца. А женщина… она бодрая и энергичная, как те журнальные фотомодели, рекламирующие курсы иностранных языков, убеждая бизнесменов поправить свои дела с помощью французского.

Алекс дождалась первой паузы в разговоре и спросила:

– Что такое «ВРП»?

– Простите? – отозвался доктор Тарвер.

– На этом фото у вас на груди написано «ВРП».

– О, – улыбнулся Тарвер, – это значит ветеранский раковый проект. Правительство финансировало его вместе с Национальным институтом здравоохранения и несколькими частными фирмами, чтобы изучить частые случаи онкологических заболеваний среди наших ветеранов.

– Какое это время?

– Поздний Вьетнам. Но мы также занимались участниками Второй мировой войны и корейского конфликта. В основном это были люди, воевавшие на Тихом океане. Там шли жестокие бои, с ужасными артобстрелами, с использованием огнеметов.

– А как насчет «оранжевого агента»?[28]

– К сожалению, никак. В то время об этом почти не упоминали. Может, потому, что у раковых болезней, вызываемых этим веществом, очень длинный инкубационный период. Помните, что я говорил о вирусах? Та же самая проблема.