Превращение - Кэрол Берг

– Мне жаль, что мы опоздали. – Катрин принесла мне подогретого вина и села на солому рядом со мной, отодвинув в сторону грязное покрывало.

– Я собирался защищать его. Он решил, что я хочу от него именно этого.

– Дедушка был прав, да? Речь идет теперь не о твоей клятве, не о спасении мира от демонов, а об Александре.

– Я отдал бы за него жизнь. За упрямого, гнусного, жестокого дерзийца. Наверное, я сошел с ума.

– Ты говоришь как он, когда он проклинал нахального варвара, отправляясь искать тебя в Авенхаре. Я далеко не сразу поняла, как можно так сильно привязаться к человеку, во всем тебе противоположному по воспитанию, по чувствам, по вере. Я думала, что он милый и обаятельный, и все. И только в эти последние дни я начала понимать.

У нас так мало времени.

– Когда ты сможешь все подготовить и быть в состоянии удерживать? – Я посмотрел на ее нежное маленькое личико, столь сильно не соответствующее ее железной воле.

– Если бы я смог войти в Ворота сейчас, у меня бы могло получиться…

Она кивнула:

– Проиграть. Ты должен забыть о нем, прежде чем пойдешь туда. Очистить сознание. Ты же знаешь, как опасно слишком много думать о жертве или сопереживать. – Она задумчиво вытянула из покрывала длинную нитку. – Ты ни разу не сражался в душе дорогого тебе человека.

– Нет.

– А дедушка сражался. Это было единственное проигранное им сражение, но после него он уже не сражался. Он не мог простить себе, он знал, что должен был отправить кого-нибудь другого на эту битву…

Я приподнялся на локте, слушая ее. Я ни разу не слышал, почему Галадон перестал сражаться. Он никогда не говорил об этом с учениками.

– Кто это был?

– Моя мать.

– Катрин…

– Она была Айфом, и превосходным. Мой отец был ее Смотрителем. Он был не очень талантлив, он сражался своими приобретенными умениями, но она продолжала работать с ним. Как-то раз, совершенно неожиданно, он проиграл битву… и его захватил демон. Он сражался в гнусной душе, и она не смогла оставить его там.

– Она попыталась вытащить его. – Айфу было тяжело оставлять на поле битвы даже погибшего Смотрителя. Но куда сложнее было оставить там живого, даже захваченного демоном. Если она продолжала удерживать Ворота, надеясь, что Смотритель все-таки выберется, она подвергалась страшной опасности, поскольку захваченный демоном мог назвать ее имя. Если она сдастся, тогда демон может добраться от нее к Утешителю, потом к Ловцу и, наконец, попасть в Эззарию, угрожая уже всем. Но оставить того, кого любишь, скитаться во мраке чужой Души… Айфы были самыми сильными воинами, сражающимися с демонами.

Катрин сплела пальцы своих маленьких ручек и прижала их к подбородку:

– Моя мать сумела закрыть Ворота, демон не добрался до остальных, но она сама была захвачена. Когда дед пошел за ней, он не смог ее спасти. Он сам едва не погиб, Сейонн, он не мог сфокусироваться, собраться, перестать думать о ней. Он старался увидеть в созданном для него Айфом ландшафте черты своей горячо любимой дочери, он не следил за демоном. Он не смог нанести удар демону, поскольку не мог отделить его от нее. Ты не должен повторить его ошибки.

– Тогда скажи мне, что я должен делать.

Она сказала. Следующие пять дней мы работали. Я использовал все знания о фокусировке, о создании запрета, о постановке одной-единственной цели, которые получил за годы рабства. Она создавала видения: страшные, пугающие, прекрасные, завораживающие, заставляя меня решать задачу, словно я был внутри них. Она воссоздавала столь точные копии Александра, что я был уверен, что он сам стоит передо мной, смеющийся, спорящий, проклинающий меня. А через некоторое время он уже не был Александром, а превращался в Риса… в Исанну… не ту, что я запомнил в последний раз, а прежнюю Исанну, друга и возлюбленную, противостоящую мне от имени демона. Я убивал их всех по сотне раз и столько же раз спасал. Мы работали от зари до заката, пока Катрин не падала от усталости, а я не мог пошевелить и пальцем. Меня беспокоило в наших приготовлениях только одно. Мы с Катрин ни разу не проходили совместного испытания. Когда Айф и Смотритель тренируются вместе, кто-то третий создает иллюзию, а Айф строит Ворота в нее, чтобы они со Смотрителем привыкли друг к другу. Хоффид был достаточно силен, чтобы создать нам видение, если Катрин объяснит ему, что к чему.

– Нам это не нужно, – сказала Катрин, когда я, обессиленный, лежал, растянувшись на полу после наших занятий. – Создание вторых Ворот не похоже на обычную работу в паре. Настоящим Айфом будет королева, ты же знаешь. А я просто впущу тебя.

– Но мне может потребоваться твое руководство. Существует тысяча вещей, таких…

– Я не смогу говорить с тобой, как это делает Айф. Я не услышу тебя и не буду знать, что происходит. Так работают вторые Ворота. Прости. Нет смысла тренироваться в паре. – Она отвела глаза, произнося эти слова. Я подумал, наверно ей стыдно за то, что она сказала за Воротами. А может быть, она действительно не осознает, что я слышал ее. Странно, почему она отказалась тренироваться со мной, когда так заботится о моей подготовке?

Этим же вечером, после того как я понял, что необходимо остановиться, если я хочу оставить силы для битвы, я предложил Катрин пройтись немного.

– Я хотела поспать, – ответила она, поглядывая на Хоффида, уснувшего прямо над своей книгой с заметками.

– Как хочешь. Я просто думал подышать свежим воздухом – а еще взглянуть на луну, на звезды, на сонный мир, которого я могу больше не увидеть. Ощутить тепло идущего рядом человека… – Мой долг тяжело давил на меня в тот день.

Она поколебалась, потом взяла плащ:

– Ты прав, мы слишком долго просидели взаперти.

Ночной воздух приятно холодил лицо. Мы пошли вдоль череды покрытых молодой листвой деревьев, растущих за забором вдоль водостока. На западе желтела полная луна, которая еще не поднялась высоко. Четыре лошади обнюхали наши руки и карманы в поисках угощения. Катрин засмеялась, отталкивая их морды. Мы ни о чем не говорили. Наши приготовления завершились. Я был подготовлен настолько, насколько это было возможно сделать за шесть коротких недель. Она больше не могла бы дать мне никаких наставлений, никаких напоминаний, не осталось ни одного не пройденного испытания, ни одного слова, способного возвести меня хоть на шаг выше того уровня, которого я достиг. Но, к сожалению, не было лекарства от сомнения, которое, как мы оба знали, будет самой большой опасностью.

Ее руки нашли мои. Обычное человеческое утешение, не имеющее ничего общего со страстью, любовью или чем-то еще, кроме простого дружеского участия. Этого было достаточно. Мы шли вдоль ряда деревьев, по дороге, покрытой широкими тенями от ясеневых листьев, слушая бодрое журчанье невидимого ручья. Когда деревья кончились, мы постояли немного, вглядываясь в черный силуэт келидской крепости, возвышающейся на скале. Потом повернули обратно и скоро уже были в конюшне.