В погоне за артефактом - Марьяна Сурикова

— Значит, у вас все замечательно?

— Что плохого может быть, коли девка хороша? Мне с графским наследством теперь только семью и заводить. Дом есть, сад при доме, осталось сыновей родить и воспитать из них будущих сыщиков.

— Раз невеста тебя всем устраивает, я только рада.

— Чем принцесса может не устроить?

— Не спорю. Наша принцесса крайне мила. Я про общие темы для разговоров и все такое.

— У супругов нет времени на разговоры, им о семье печься нужно. Муж на работе с утра до ночи, жена детей растит. Идиллия. А если ты насчет интеллектуальных бесед речь ведешь, то мне умной девки и на службе хватает.

— Ты сейчас о чем?

— Горе от ума, Аленка. Ты хотела мужика подловить, ты его подловила, а теперь страдаешь.

— Я страдаю? Я счастлива, что так вовремя сбежала. Может, эту сколопендру сиятельную уже темные прибили, а могло и мне достаться.

— Ну это да, повезло. То-то, гляжу, ты от счастья сияешь. Дожал он тебя?

— Что значит «дожал»?

— Яснее ясного, Аленка, влюбилась ты в него.

— Нет.

— Да.

— Я просто его дообратила, довела свою работу до конца и вернулась домой на заслуженный отдых.

При этих словах я схватилась за бутылку наливки и, выплеснув чай в кусты, наполнила стакан до краев. Выпив залпом, закашлялась от крепости черемуховой настойки, а Фомка похлопал по спине и протянул бутербродик с колбаской.

— Ну рассказывай, что ты за выводы сделала. С самого начала давай.

— Раз так хочешь послушать, я расскажу, но только не упади в обморок от коварства одного типа.

— Я за стол подержусь.

И пока Фомка держался, я приступила к рассказу, начала с явления солнечного в моей спальне, куда он сбежал от осаждавших его собственную спальню принцесс.

— По карнизу прошел, как герой любовного романа, за ночь и пальцем не притронулся, а наутро меня похитил. За это ему высший балл по романтической шкале. Побег был красивым, что и говорить, таким… мм… сердцеразрывательным. Сплошной адреналин и конечно же снова романтика. Поэтому наградим чудовище почетным званием лучшего похитителя года. Я была впечатлена его умом, способностями, физической выносливостью, ну и чем там еще полагается впечатляться украденной деве?

— Долгими томными взорами и страстными признаниями.

— Ты читал любовные романы, Фомка?

— Только по долгу службы.

— Они ввели тебя в заблуждение. Впечатляться нужно красивыми мускулами и кубиками на прессе.

— Как приземленно!

— Романтики это не отменяет. Итак, дальше меня перенесли в сказку, где мой спутник, этот неприметный серенький артефактик, вдруг обернулся сказочным принцем.

На словах «неприметный и серенький» сыщик громко хмыкнул, но перебивать не стал.

— А что потом началось, Фом! Катание на жар-птицах, полет над волшебным королевством, роскошные наряды и туфли под цвет каждого платья, сказки на ночь, красивое соблазнение с возлежанием в ароматной пене, а еще волшебные единороги и бал в мою честь.

— Вот Тьмутьмия! — восхитился напарник.

— Тонкая работа? О да, он умеет играть на чувствах. Однако это не идет ни в какое сравнение со спасением жизни юной девы, которая могла погибнуть от руки темной сущности. Принц рискнул благополучием своего королевства и поставил под угрозу волшебный мир Ирия, дабы спасти свою избранницу.

— И тут дева сломалась?

— Она не выдержала величия подвигов во славу ее имени, тем более что счастливым фоном ее полной капитуляции оказались рыдания всех богинь Ирия. Их отверг до безумия влюбленный принц. Ну как тебе?

— Обалденно.

— Не то слово, Фом. А как все продумано! Как идеально выверено. Изумительная игра на чувствах, слабостях и потаенных желаниях. Очень красивая работа. Впрочем, его можно понять. Цель была хороша.

— И что за цель?

— Вернуть себе облик свободного духа, обрести былую силу и избавиться от дурацкого проклятия служения людям. Что в таком случае могут значить чувства какой-то землячки, из-за которой он проиграл первое испытание? Сильнейшему предсказателю ничего не стоит за считаное время изобрести новый план, заранее обреченный на успех. Ну какая девушка устоит перед таким сказочным принцем?

— Ну а факты?

— Слова короля сложили пазл. Правитель собирался вернуть ему настоящий облик, потому что поверил, что солнечное воплощение влюбилось в человека. А у этого чудовища сердце изо льда, как у мальчика из сказки, и имя Кай подходит ему намного больше, чем Сол. Знаешь, фраза короля о том, что принц изменился, кольнула еще там, в тронном зале, но я упустила ее из виду, поскольку находилась под сильным впечатлением от собственного спасения. Кай обыграл меня в последней партии, но я виновата сама. Что же касается властителя Ирия, то ему большей демонстрации чувств со стороны сына и не нужно было. Он так его любит, Фом! Ему всего-то требовалось понять, что легкомысленный ребенок стал взрослее и изменил отношение к людям. Ну а раз мальчик подарил сердце земной девушке, то заслуживает возвращения дара, чтобы способности проявились в полную силу.

— Как бы король его обратил, раз духи не могут быть рядом с людьми?

— Для столь могучего волшебника не проблема сделать так, чтобы Кай мне не навредил. Теперь же предназначение и великая миссия солнечного принца в спасении Ирия от темных.

— Доказательства?

— Он ведь не отправился за мной следом, Фомка. Всего-то стоило хлопнуть в ладоши и попросить перенести его сюда.

— Знал, что ты не простишь?

— Я хотя бы усомнилась в верности сделанных выводов. А теперь он страдает от ухода вероломной возлюбленной, а его утешают душеньки.

— Почему ты не рассказала королю, а молча ушла?

— Потому что Кай станет лучшим из солнечных правителей. Дальновидный, хладнокровный, способный все продумать до мелочей, он даст фору любому темному духу, а Ирий обретет самого сильного короля.

Я потянулась за настойкой, наполнила и опустошила еще один стакан. Подперла ладонью щеку и посмотрела на темнеющее небо над головой. На нем загорались сверкающие звезды. Темнота стала милее солнечного света с тех самых пор, как я получила самый ценный опыт в своей жизни. Ничего личного. Кто-то может стать отличным королем, а кто-то замечательным сыщиком.

Качели тихонько поскрипывали, покачиваясь на металлических цепях. Я выбралась на веранду, как только в доме все затихло. Родители уложили Фомку в своей спальне, учтя необъятные габариты моего напарника, а сами устроились в зале, по совместительству — кухне. Тихие шорохи ночного леса успокаивали. Я уже которую ночь засыпала именно здесь, на качелях, а каждое утро просыпалась в своей комнате, укутанная в теплое одеяло.