Стекло и дерево - Сергей Буянов

– Но, ведь можно обидеть её, предложив какие-то обноски! – возразил Рим.

– Аты отнеси вещи в церковь! – внезапно осенило Владимира. – Там сами определят: кому и что дать, кто в чём нуждается.

– А квартира?

– Но ведь, это подарок, насколько я информирован.

– Да.

– Вот и пользуйся! Думаешь, Вика оформила жутко дорогую «Дарственную» для того, чтобы ты мучался?

– Я всё понял. Спасибо, Владимир.

– Ты и сам бы так рассудил.

И всё же Рим был благодарен Владимиру. Он предложил хоть какой-то план действий, вывел Рима из оцепенения. Владимир предложил помянуть погибшую. Друзья уехали к Риму.

Рим для чего-то поставил стакан с водой и корочкой хлеба на подоконник. В своих действиях он не отдавал отчета. Вероятно, память детства. Оказалось, что так делают только до сорока дней после смерти. Затем друзья решили – пусть хоть одни сутки постоит. Они пили водку, вспоминая лучшие моменты жизни покойной. Все случаи почему-то вызывали улыбку. Такой вот была жизнерадостной Виктория Сергеевна.

Она всегда появлялась вовремя и, похоже, вовремя ушла.

Потекли дни за днями. Работа, грандиозные планы, какая-никакая личная жизнь. Когда Рим встречался с Эвелиной, где-то в глубине души считал себя виноватым. Объяснить это чувство он не мог. Легко проникая в глубину подсознания больных, Любимов не знал, как разобраться с собственными чувствами. Сапожник без сапог, да и только. Он решил избегать встреч с бывшей пациенткой, погрузившись в работу. Пётр проявлял такое рвение, что можно, было подумать: Действительно, человек болеет за отечественную науку! В настоящий момент он вышибал – вместе с косностью мышления из мозгов бюрократов – статус НИИ. Постоянно для лицензии чего-то не хватало! Если науки с избытком, то количества остепенённых кадров – маловато. Достаточно площадей – не хватает пациентов!

– Да где же будут появляться эти кадры? На помойке? – орал он прямо в ухо древнему старичку.

По мнению Петра, начальник облздрава каким-то чудом задержался на этом свете. Если увидеть его спящим, то можно подумать, что лицо начальника уже покрылось трупными пятнами.

– Не кричите! Я хорошо слышу! – провизжал начальник.

– Нет! Вы ничего не слышите! – возразил Пётр. Похоже, этот дедок тут в роли свадебного генерала. – Вот, же он! Указ Президента!

Пётр ещё раз потряс перед носом бюрократа бумагами.

– Я вижу.

– И что?

– Существуют правила, соответствующие инструкции, – занудил старикан.

Ну не идиот ли?

– Я дойду до самого Президента! – сказал на прощание Пётр.

Этим обещанием он успокоил старика. Похоже, молодой человек не блефовал. А коли так, то Президент сам даст ему разрешение, оградив тем самым начальника облздравотдела от нарушения соответствующих инструкций.

Деятельность Петра носила конструктивный характер. Отделение Любимова всё-таки получило кое-какую самостоятельность.

А молодого доцента вызвал к себе профессор Васильчиков.

– В порядке взаимопомощи, Рим Николаевич, нам необходимо оказывать содействие больнице, – широко улыбнулся шеф.

– С удовольствием, – согласился Рим, – всегда рады и готовы к сотрудничеству.

– Да, да, конечно!

– Мы можем взять всех больных шизофренией! – обрадовался Рим.

– Боюсь, – улыбнулся Егор Степанович, – потребуется помощь иного характера.

– Мы сможем оказать любую!

Профессор покачал головой, едва не задевая ушами плеч. Это, не смотря на дружескую улыбку, не предвещало ничего хорошего. Казалось, ему самому глубоко неприятен разговор.

– Главный врач просит, чтобы вы лично консультировали несколько дней в диспансере.

– Когда? – это уж совсем пустяк!

– С понедельника.

– Но ведь симпозиум.

– Да, я всё понимаю. В Европу пусть поедет любой ваш сотрудник. Можете выбрать его самостоятельно, – великодушно разрешил профессор.

– Но ведь это саботаж! – воскликнул Рим. Кто может заменить создателя учения? Пока ни один ученик не превзошёл учителя.

Вот когда появится такой человек, пожалуйста! Всё это и хотел сказать вслух Любимов. Но Васильчиков продолжил неприятные известия.

– К сожалению, уже готов приказ ректора.

– Да как же это?

– Я, признаюсь, пропустил как-то. Для меня это также неожиданно и неприятно.

– Всё понятно! Это дело рук Дулиной! Даже вас не поставили в известность! Я могу отказаться?

– Боюсь, – улыбнулся профессор, – это предложение из таких, которому не отказывают.

Вот как! Больница от всей души помогает институту, предоставляет площадь для учебных аудиторий, актовый зал для лекций, любых пациентов – пожалуйста! Как можно, таким вот бескорыстным людям, отказать? Симпозиум в Европе? Так это мелочь, сколько, их ещё впереди? А вот больнице надо помочь именно сейчас, вот в эти дни. Не раньше не позже!

– И никак нельзя отложить время консультаций? – спросил Рим.

– Приказ прошёл напрямую через ректора.

– Но почему? Почему какой-то лечпроф решает такие глобальные вопросы?

– Прошение ректору подал главный врач.

– Но ведь он марионетка! – вскипел Рим.

– Он Главный, – покачал головой профессор. Не понятно, то ли он согласен, то ли нет.

В конце концов, это не имело никакого значения. Не видать Любимову на этот раз Европы, как собственных ушей.

Пётр, едва узнав новость, рассвирепел! Он долго, нудно и очень обстоятельно беседовал с ректором, но получил от ворот поворот. Оказывается, больных пригласили на консультацию молодого учёного даже из соседних областей! А симпозиум? Да кто знал о нём? Ректор под давлением Петра пообещал впредь согласовывать свои решения непосредственно с кафедрой.

Плюнуть на всё и укатить в Европу Рим не мог. А, может, и не стоит строить трагедию из этого случая? Но, только вот, случайность почему-то стремилась к превращению в закономерность.

Рим начал консультативный приём.

Периодически в дверь кабинета заглядывала Дулина. Она приветливо улыбалась, не скрывая своей радости. А больные почему-то шли все не по профилю. Вероятно, Евгения Евгеньевна самолично подбирала контингент. Ни одного пациента с шизофренией! Алкоголики, невротики, психопаты! Как ни странно, люди большей частью шли из города, а вовсе не из несчастных захолустий, где больного, единожды попавшего к психиатру, откровенно боятся, все без исключения, включая медработников. Они даже не скрывают страха, наоборот, выставляют напоказ! Процедурная медсестра отказывается делать уколы, фельдшер – сопровождать в машине скорой помощи, врачи – даже не впустят в кабинет без психиатра. Кто знает, что у психа в голове? Причём психами считаются все: будь-то в ремиссии, хоть вообще, когда-то единожды в жизни имевшие эпизод непонятного поведения! Вот таким людям и хотел помочь Рим на этом приёме. Но, вместо того, чтобы вытаскивать человека из кошмара его параллельного мира, доктор наук вынужден сдерживать явно агрессивные намерения людей, не нуждающихся в его помощи!