Небеса нашей нежности - Анна Велозо

– Если ты не заметила, жизнь тут невероятно дорогая. Кофе стоит в десять раз дороже, чем дома, а апельсины – настоящая роскошь. На деньги, которые мы платим за эту каморку, мы могли бы снять дворец в Рио. А что до твоей работы, ты же сама знаешь, как это ненадежно. Вдруг тебя уволят? Я не хочу идти на риск. Вначале придется затянуть пояса.

– Ужасно так жить. Я хотела бы, чтобы ты водил меня в дорогие рестораны, чтобы мы пили вино…

– Скоро, meu amor, скоро мы сможем себе это позволить.

– Если ведешь себя как бедняк, начинаешь думать как бедняк. Мне кажется, мы быстрее добились бы успеха, если бы притворялись богачами из экзотической страны. Тогда весь цвет Парижа приглашал бы нас в салоны, хвастался знакомством с нами.

Августо, поразмыслив над этим, решил, что в идее Бель что-то есть. Что-то соблазнительное. И правильное. Но ему претило тратить все сбережения на один-единственный обед и на следующий день не знать, хватит ли денег на то, чтобы выжить.

– Потерпи немного, любимая. Я уверен, ты очаруешь парижан своим шоу. Тогда мы пересмотрим условия твоего контракта, купим себе красивую одежду – и сможем делать вид, что мы, как ты выразилась, богачи из экзотической страны. Но сейчас, в таком виде, никто нас не примет.

Бель печально посмотрела на себя в зеркало. Она взяла из дома самую теплую одежду, но тут этого оказалось недостаточно. Блузка с длинным рукавом и вязаная кофта – и с этим она собиралась пережить зиму? Ха! После приезда в Париж молодой паре сразу пришлось потратить почти все «карманные деньги», которые дал им Фелипе, на плотные брюки, свитеры, чулки, зимнюю обувь, пальто и шапки. И теперь мало того, что денег нет, так еще и холодно. И она выглядит как толстая колбаса. Сырость и холод пробирали до костей, и при одной мысли о том, что придется выйти на сцену в легком костюме, Бель бросало в дрожь. Она надеялась, что в варьете хорошо топят. Иначе как она сможет сплясать самбу?

Но опасения Бель оказались необоснованными. В первый рабочий день она сразу согрелась под светом софитов. Все началось с короткой – слишком короткой! – репетиции с музыкантами, почти ничего не знавшими о южноамериканских ритмах. В танце Бель разогрелась – впервые после приезда в Европу она не мерзла! Как это было великолепно!

Директор театра посмотрел на ее выступление всего пару секунд, удовлетворенно кивнул и ушел, даже не взглянув на костюм Бель. Августо думал, что сможет обсудить с начальством выступление Бель, поболтать, внести какие-то изменения в программу. Теперь же он был разочарован. Да и театр ему не понравился – он ждал чего-то большого, роскошного, а варьете оказалось темной обшарпанной забегаловкой, где пахло сигаретным дымом, а красный бархат на сиденьях поистерся.

– Августо, так не пойдет! – пожаловалась Бель после первой репетиции. – Эти глупые музыканты не понимают, чего я от них хочу. Ты должен где-нибудь раздобыть граммофон, и я поставлю им мою пластинку. Может быть, тогда они поймут.

Ну что ж, опять он в роли мальчика на побегушках! С другой стороны, в этом он был хорош. И его задача состояла в том, чтобы помогать Бель, защищать ее, выполнять любое ее желание. Объединив усилия, они смогут сделать из Бель звезду – так они решили.

Поэтому, если ей нужен граммофон, то Августо его найдет, хотя пока что он понятия не имел, как или где.

И действительно, к вечеру у него уже был граммофон. Августо выпросил его у старьевщика на один день – за это продавец потребовал билет в варьете. Августо согласился, побежал в театр, уговорил одного из работников – не директора, конечно, – и незадолго до закрытия лавки примчался к старьевщику с двумя билетами, для него и для жены.

Репетировать было уже поздно, музыканты как раз ужинали перед началом вечерней программы. Но Августо не был бы Августо, если бы не нашел решения этой проблемы. Он поставил граммофон в комнате для отдыха, включил пластинку Бель (за ней еще пришлось сбегать домой) – и так убил двух зайцев сразу. Во-первых, теперь музыканты понимали, что от них требуется. Они кивали, показывая Бель, что уже слышали такое. «Ну, посмотрим», – решила девушка. Во-вторых, музыка подняла настроение этим уставшим людям, получавшим крохотное жалование. Когда зазвучал веселый мотив, все повернулись к Бель и Августо, радостно улыбаясь. В-третьих, Бель, едва услышав собственный хит, загорелась желанием танцевать – и потому ее выступление, третье в программе, должно принести ей успех.

Августо был собой доволен.

Но его хорошее настроение улетучилось, когда объявили выход Бель. Низенький писклявый конферансье произнес что-то на французском, и хотя Августо не понял ни слова, он услышал, что сценический псевдоним его жены, «Бела Бель», так и не прозвучал. Они даже не назвали ее по имени! Наверняка конферансье сказал что-то вроде «южноамериканская красотка» или «птичка из Бразилии». Как Бель сделает себе имя, если его не называют? Августо был вне себя от возмущения и решил завтра же поговорить с директором. Августо не подозревал, что директор был родом из Венгрии, и имя «Бела» показалось ему «чересчур венгерским».

Не знал он и того, что его возлюбленную заявили в программе как «Bel de nuit», использовав сходство ее имени с названием цветка мирабилис – Belle de nuit, «ночная красавица».

В остальном Августо тоже остался недоволен шоу. Музыканты играли быстрее, чем на репетиции, но не настолько, чтобы Бель смогла проявить в полной мере свое умение танцевать. Публика, казалось, скучала. Или все зрители просто были морфинистами? В полупустом зале собралось мало людей, а их откровенная скука не поднимала настроение. А хуже всего было освещение на сцене: под светом софитов красивые тропические фрукты на шляпке Бель казались слишком яркими.

Но Бель все это не мешало. Она была достаточно профессиональна, чтобы невозмутимо делать свою работу. Девушка использовала все свои сценические клише: покачивала бедрами, закатывала глаза. По мнению белых, именно так вели себя все черномазые, когда испытывали сильные чувства – радовались, злились, удивлялись. То была настоящая пародия на то выступление в Рио, в «Касабланке», в первый и последний вечер, когда те мужчины… Казалось, это было так давно! Похоже, душевные раны Бель уже зажили. Августо тоже позабыл тот день, хотя его до сих пор мучило чувство вины. Даже отец Бель успокоился. Фелипе выдвинул обвинение всем насильникам – он делал свои заявления на публике, оставляя приговор на совести общественности. И общественность сочла всех тех мерзавцев виновными. После этого Фелипе вернулся к привычной жизни, вновь стал спокойным и трудолюбивым мужчиной, которого никто не счел бы способным на столь изощренную и тщательно спланированную месть. Любой, кто увидел бы его теперь, не поверил бы, что он сам продумал и воплотил в жизнь такой эффективный план. Августо восхищался тестем. Когда-нибудь он станет таким же, как Фелипе.

Августо помахал рукой старьевщику, пришедшему на выступление со своей толстушкой-женой. Впрочем, пара вскоре покинула театр. Значит, шоу им не понравилось. Впрочем, их граммофон был не из лучших, можно будет найти что-нибудь более современное и менее капризное. Завтра же Августо вернет его владельцам – и при этом выучит еще пару слов на французском. Старьевщик оказался очень доброжелательным человеком, с ним приятно будет пообщаться. Августо, сам того не замечая, принялся создавать сеть «своих» людей, в точности как в Рио. Людей, которые могли ему пригодится. Он собирался также наблюдать за конкурентами Бель и учиться на их ошибках. Еще в Рио он читал биографии актеров и певцов, достигших вершин славы, а потом утративших все. Почти всегда в их падении были виноваты наркотики и алкоголь, разврат и мотовство. Уж он-то проследит, чтобы с Бель такого не произошло. Августо ничего не имел против роскоши, но некоторые блага стоит позволять себе, только когда на них достаточно денег. Например, обеды в дорогих ресторанах.