Крылья Руси - Галина Гончарова

Софья понимала, но не оставляло ощущение чего-то… подлого.

1697 год

Швеция была в трауре. Умирал Карл XI.

Король уже с год как жаловался на боли в животе, которые не мог облегчить ни один медки. Могли временно заглушить их опием, но не унять вовсе, не избавить от них короля…

Софья сначала подозревала отравление, даже отправила своих людей к шведскому двору, чтобы посмотрели короля, а то мало ли кто его травит и зачем? Такие подарки себе надо делать самостоятельно. Потом она получила донесение и успокоилась.

Рак – вообще штука сложная, а в те года особенно.

Да, именно от рака и умирал сей король. Умирал в особенно обидное время, в апреле месяце, когда природа начинает просыпаться и расцветать, умирал, не имея возможности даже попрощаться. Последние несколько дней боли были настолько сильны, что государя практически все время держали на настойке опия.

Настроения во дворце были самые разные.

Королева Мария была… замкнута. Радоваться ей не хотелось, все же муж, но и печалиться не получалось. Все же супруг ей достался не из лучших, хоть они детей и прижили – любви не было. А значит, и скорби не будет.

Печальны были ее дети, особенно наследник престола, Карл XII. Он искренне любил отца.

Рыдала в своих покоях Гедвига Элеонора. Не дай Бог никому пережить своего ребенка. Только вчера он был младенцем умильная мордяха, крохотные пальчики, которые доверчиво сжимаются на твоей руке, кружевные пеленки – и вот уже он взрослый. И даже женился.

А потом – эта нелепая смерть! Такая… неправильная!

Дети не должны уходить раньше родителей! Не должны!

Ей встать бы сейчас, взять себя в руки, попробовать стать регентом при малолетнем государе или хотя бы поддержать его…

Не получалось.

Самой бы кто помог…

Фрейлины вылетели из ее покоев впереди своего визга. Глупые курицы! Дряни! Лицемерные морды, фальшивые волосы, румянец, и такое же бездарное сочувствие!

Но дверь все же растворилась, чтобы чуть скрипнув, закрыться за посетителем.

– Бабушка…

Юный король сам пришел к Гедвиге. Положил руку на плечо, пытаясь утешить, как мог. Скорбь тянется к такой же скорби, а Мария ее выказать не могла. Старалась, но обмануть сына не вышло.

– Карл…

Как же он похож на отца!

Наверное, не меньше получаса бабушка с внуком обильно поливали друг друга слезами, оплакивая… кого?

Отца и сына – да, безусловно. Но еще и детство Карла, которое закончится слишком быстро. Спокойствие Гедвиги, которому тоже пришел конец. Хорошо если невестка ее не сошлет куда подальше, а ведь может, еще как может…

Любви между ними никогда не наблюдалось, а решительности у Марии хватит.

– Нам надо поговорить, – наконец решил внук.

Гедвига вскинула брови. От слез белила и румяна на ее лице расползлись и оно представляло собой жутковатую маску, но внука это не пугало. Сам выглядел не лучше.

– О чем же?

– Сейчас начнется траур по отцу. Я несовершеннолетний, поэтому мне нужен кто-то рядом. Опекун.

– Твоя мать…

– Отец не доверял ей. Он доверял тебе.

Это была высокая оценка для Гедвиги. И правдивая, к тому же. Мария все равно оставалась для народа англичанкой, а для своей семьи – чужой. Как это ни печально.

– И что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Я могу настоять, чтобы меня короновали сразу. Это вполне возможно.

– Дворянство нами недовольно, ты знаешь.

– Именно. Поэтому, чтобы избежать народных волнений, я хочу, чтобы ты была моим регентом. Ты умна, тебя любит народ, к тому же, мы сможем договориться.

Гедвига помотала головой.

Черт возьми, а ведь ее кровь! Ее воспитание!

Не дуры Мэри, которая отродясь ничего толкового сделать не могла, а именно ее! И каков характер! В момент смерти отца думать о будущем, готовиться к нему…

– Нас поддержат? Твоя мать ведь…

– Будет против. Но если она будет сильно против – отправится в Англию, к сестре, по решению риксдага.

– Ты сам это придумал?

– Нет. Отец понимал, что умирает, он разговаривал со мной, мы обсуждали и это, в том числе. Ты ведь согласишься?

– Да, конечно. Бедный мой сын, мой несчастный мальчик…

– Это ведь русские виноваты, да?

Гедвига Элеонора вспомнила царя Алексея Алексеевича. Холодные синие глаза, улыбку Романовых, насмешливый голос, цедящий издевательские слова, бледное от гнева лицо сына…

– Да. Это они во всем виноваты.

– Отец это тоже понимал. И хотел отомстить, но не успел.

И тут Гедвига испугалась. Уж сколько раз они пытались прийти за шерстью, поквитаться с русскими, а уходили… хорошо, если уйти удавалось.

– Не надо, мальчик мой! Нет!

– Что именно, бабушка?

– Мстить не надо! Русские – это страшный противник! Если еще раз воевать с ними – мы все потеряем, вообще все! Они нас уничтожат!

– Отец мне это тоже объяснял, – на лице будущего короля мелькнула усмешка. – Русских действительно можно ударить только в спину. И – нет. Я не считаю это позором. Это варвары, дикие люди, которые не знакомы правила чести, они не знают истинной веры, они даже крестятся нелепо – справа налево, а значит, и поступать честно с ними – просто нелепость. Они не поймут, что такое истинное рыцарство. Им не место среди нормальных людей – и я очищу Швецию от этой заразы! Не сразу, но очищу.

– Но…

– У меня есть план. У нас с отцом.

На последних словах голос Карла чуть дрогнул, изломался. Все-таки он был еще ребенком, этот бесстрашный мальчик, но во дворце у детей не бывает долгого детства.

Выслушав предложение внука, Гедвига надолго задумалась. Внук не мешал ей, переставляя изящные безделушки на туалетном столике. Наконец Гедвига подняла на него темные глаза.

– Это… может получиться. Но ты понимаешь, что если что-то пойдет не так…?

– Понимаю. Значит, все должно пойти именно так, как надо. Ты со мной, бабушка?

– Да.

Гедвига смотрела прямо в глаза внуку.

С ним. Все равно у нее больше никого не осталось. Внучки малы, Мэри… ну, тут все ясно. Сын умирает. Внук же дал ей точку опоры – и женщина вновь готова была перевернуть всю землю.

Карл, в свою очередь, тоже был доволен. Бабушка была умной и сильной. Где недосмотрит он – увидит и подскажет она. Вместе они справятся с самым сложным планом. И обязательно поквитаются с этими варварами.