Политическое завещание. Принципы управления государством - Арман Жан дю Плесси Ришелье

Я заявляю, и это истинная правда, что война несправедливая не может быть удачной, ибо если она несправедлива, то, даже если в мире признают её успешной, всё равно придётся держать за неё ответ перед судом Божьим.

Ввиду этого первое, что необходимо предпринять, когда возникает потребность взяться за оружие, – как следует убедиться в справедливости повода, побуждающего это сделать, чем должны заняться сведущие люди[557], обладающие необходимыми способностями и порядочностью.

По выполнении данного условия надлежит думать только о средствах успешного ведения войны, среди коих не последнее место отводится правильному выбору момента.

Между человеком, который мстит под влиянием гнева, и тем, кто делает это по велению разума, существует та разница, что если первый причиняет зло с риском получить в ответ то же самое и скорее предпочитает пострадать, чем упустить шанс навредить своему противнику, то второй скрывает свои намерения до тех пор, пока ему не представится случай воздать обидчику за совершённый им проступок таким образом, чтобы самому при этом не разделить его страданий.

Первый ведёт себя подобно зверю, следуя природным инстинктам, второй же поступает как человек, ибо ведом разумом.

Для успешного ведения войны недостаточно правильно выбрать удобный случай, иметь войско надлежащей численности, изобилие денежных средств, продовольствия и военного снаряжения; главное, чтобы люди годились для поставленной перед ними задачи, чтобы их можно было держать в рамках дисциплины и заставить жить по определённому распорядку, а ещё важно целесообразно расходовать деньги, съестные и военные припасы.

Легко давать подобные наставления общего характера, однако их воплощение на практике бывает затруднено, и тем не менее если этим пренебречь, то победить в войне можно будет разве что благодаря случайности или чуду, на что разумные люди никогда полагаться не должны.

Основные недостатки французской нации

Нет в мире нации, столь мало способной к войне, как наша: легкомыслие и нетерпеливость, проявляемые ею в ничтожных делах, – вот две причины, которые слишком наглядно подтверждают этот тезис, к моему огромному сожалению.

Хотя Цезарь говаривал, что франки понимают толк в двух вещах: в военном искусстве и в ораторском[558], признаюсь, до сих пор не могу понять, на каком основании он приписывает им первое из названных достоинств, учитывая, что терпение в трудах и нуждах – качество, необходимое для ведения войны, – встречается среди них крайне редко.

Если бы это свойство сопутствовало их храбрости, то и вселенной было бы мало для расширения французских завоеваний, но как мужество, данное французам Господом, позволяет им сломить любое сопротивление силой, так легкомыслие и лень делают их неспособными к преодолению малейших препятствий, которые хитрый противник, не спешащий действовать, противопоставляет их горячности.

Из-за этого они не годятся ни для завоеваний, требующих длительного времени, ни для сохранения тех, что достались им в одночасье[559].

Они не только легкомысленны, нетерпеливы и непривычны к перенесению тягот, но, сверх того, их обвиняют в постоянном недовольстве настоящим и недостаточной привязанности к родине, причём это обвинение имеет весьма серьёзные основания, ибо нельзя не признать, что среди французов те, кто не выполняет обязанностей, лежащих на них от рождения, попадаются чаще, чем во всех прочих нациях на свете.

Среди других народов находится мало тех, кто берётся за оружие против своего естественного государя, а на любой войне против Франции всегда можно встретить французов. Когда же их вооружают для защиты своей страны, её интересы им настолько безразличны, что они не делают никаких попыток преодолеть свои природные недостатки ради её пользы.

Представление балета «Успехи французского оружия», устроенное 7 февраля 1641 г. в большом зале театра, размещавшегося во дворце кардинала Ришельё, по случаю бракосочетания племянницы кардинала, маркизы Клер-Клеманс де Майе-Брезе, с герцогом Энгиенским (будущим Великим Конде).

Ж. д'Эгмон (1601 – 1674), ок. 1641

Они покрывают сотни миль в поисках битвы, но не согласны неделю ждать подходящего случая для оной, потому что скука овладеет ими раньше, чем они приступят к делу.

Для них не существует опасности, но они готовы подвергаться ей, не терпя каких-либо неудобств; малейшее промедление для них невыносимо, они не в состоянии проявить хладнокровие и чуть-чуть подождать удачного момента, и даже слишком продолжительное благоденствие может им наскучить.

В начале кампании они выказывают чрезвычайное усердие, и воистину в ту минуту они больше, чем мужчины, но в скором времени их пыл гаснет, так что они сравниваются с людьми обычного мужества, а в конце концов вообще теряют вкус к деятельности, расслабляются, и вот они уже меньше, чем женщины[560].

Они всегда готовы продемонстрировать боевой дух при условии, что их поведут в сражение тотчас же, однако он напрочь покидает их, когда нужно ожидать подходящего случая, хотя их собственная честь, слава нации и служба государю обязывают их его сохранять.

Вечер