Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника - Валерий Солдатенко

Особое вдохновение вызвал у наркома просвещения неуклонный рост в пролетарской среде авторитета украинской «Рабочей газеты Пролетарий». И как настоящий, весомый успех расценил Николай Алексеевич украинизацию в августе 1929 г. газеты «Одесские известия» и переименование ее в «Черноморскую коммуну» («Чорноморська комуна»). Учитывая полиэтнический состав населения города, это действительно была серьезная победа[476].

Николай Скрыпник хотел, чтобы об успехах украинской культуры, как результате эффективной национальной политики, знали все. Поэтому, присоединяясь к высоким оценкам советского искусства за 10 лет после Октября, он настаивал на том, чтобы в юбилейном сборнике «Власть Советов за 10 лет 1917–1927» (Ленинград, 1927) обязательно было выделено больше места для ознакомления читателей с достижениями национальных культур, в частности украинской. «Хорошо, – писал нарком УССР, – что сборник отметил декорацию худ. М. В. Добуженка к пьесе Луначарского “Оливер Кромвель”, но, может быть, большее культурно-историческое и художественное значение имело художественное оформление Петрицкого в

постановке Манзия “Князя Игоря” в одесской украинской государственной опере. Не мешало бы, пожалуй, рядом с трактатом о постановке театра им. Мейерхольда сказать и о постановке украинского театра “Березиль”, которым руководит режиссер Курбас…»[477]

Украинский нарком стремился, чтобы за пределами республики о ней знали как можно больше и имели возможность для адекватной оценки ее успехов в культурной, национально-культурной жизни. Так, приняв в Харькове группу белорусских писателей, Н. А. Скрыпник постановил направить в Минск делегацию литераторов Украины. В необычно сформулированном названии постановления «О командировке писателей за границу – в Белоруссию» нарком нашел нужным отметить: «Признать, что намеченная для поездки в Белоруссию группа украинских писателей в составе товарищей Вишня О., Кулик И., Панов А., Панч П., Пилипенко С., Полищук В., Семенко М., Сосюра В., Тычина П. представляет полностью украинскую советскую литературу»[478].

Естественно, сразу был решен и вопрос о финансировании поездки.

Конечно, вышеотмеченное – это хотя и важные, выразительные, яркие, но все же отдельные детали, примеры. А благодаря должности, функциям, которые приходилось выполнять, перед глазами Николая Скрыпника постоянно вырисовывалась полная и истинная картина украинизации. К нему стекались все сколько-нибудь значимые сообщения, все достойные внимания документы. В них речь шла о трудностях, препятствиях, которые возникали, о просчетах, которые допускали партийные и советские работники. Однако общая тенденция была безусловно положительной.

Интересно, что нарком просвещения никогда не сомневался в целесообразности, правильности осуществляемого курса. А в его успехах видел детерминированность, объективность, глубинность процессов национального возрождения, которым Коммунистическая партия всячески способствовала, по словам Николая Алексеевича, «помогала»[479].

Собственно, в успешности реализации политики украинизации наглядно убеждали сводные статистические данные о качественных сдвигах буквально во всех сферах духовной жизни. Н. Скрыпник достаточно умело оперировал соответствующими цифрами. «На 1 декабря 1928 года, – отмечал он, – на Украине было 20 032 школы, в них училось 2 529 936 учащихся, в том числе было 2545 школ-семилеток, а в них учеников 946 672. На 1 января 1930 года мы имели 20 764 школы и в них учащихся 2 733 649, в том числе 2819 семилеток с 1 063 046 учениками. В первом концерне они распределяются по языку так: на украинском языке имеем 14 430 школ и в них 1 325 957 учащихся; на русском языке – 1504 школы с 112 735 учащихся; еврейском языке – 291 школа с числом учеников – 22 436; на польском языке – 302 школы и число учеников – 16 249. Остальные школы и ученики приходятся на другие национальные меньшинства.

Итак, охват детей 4-леткой во всеукраинском масштабе соответствует и настоящему национальному распределению и тем процессам, которые происходят в самой глубине трудящегося населения. В трудшколе второй степени имеем такое распределение учеников по национальному признаку: 1732 украинских семилетки с 128 824 учащимися, 267 русских с 78 906 учащимися, 178 еврейские с 44 820 учащимися, 23 польских с 4998 учениками. Из учеников 4-летки и 7-летки через обучение на их родном языке вырастает новое поколение, которое обеспечит нам подготовку к неизбежному процессу, продиктованному переходом к реконструктивной эпохе»[480].

Общие тенденции сдвигов в образовательной сфере, подготовке кадров в полной мере касались и высших учебных заведений. Если в 1927/1928 учебном году процент украинцев в высших школах составлял 48,7, то в 1928/1929 году – уже 53,5. Этот результат был достигнут за счет того, что в последнем приеме процент украинцев достиг 62,8[481].

Параллельно развивался и процесс перевода преподавания на украинский язык. Здесь достижения были также весомыми. Н. А. Скрыпник, в частности, приводит следующие данные: «По педагогической вертикали – самый маленький процент преподавания на украинском языке был в Одессе и в Харькове, где преподавание украинизировано на 75 %. Далее следует Чернигов, Николаев, где преподавание украинизировано на 86–87 %. В Киеве преподавание украинизировано на 92 %, в Полтаве на 96 %, в Каменце-Подольском – 100 %. В соц. – экономической вертикали по всей Украине преподавание украинизировано на 60,8 %, по сельско-хозяйственной вертикали – на 65 %, в медицинской – на 63 %, в художественной – на 56,7 %, в индустриальной – на 20,7 %. Вообще, учитывая все вузы Украины, преподавание было украинизировано в 28–29 гг. на 37 %, а 1929-30 гг. – на 40 %.

Присмотримся к украинизации отдельных звеньев преподавателей. Украинизированный состав профессуры составляет 39,5 %, аспирантуры – 18,6 %, преподавателей – 40 %, научных сотрудников – 48,5 %»[482].

Наркомат образования проявлял в деле украинизации вузов четкую последовательность, настойчивость. В 1929 г. НКО решил принимать в аспирантуру исключительно тех, кто владел украинским языком. И хотя со стороны части пролетарского студенчества и отдельных партийцев было сопротивление этой директиве, но комиссариат твердо осуществлял избранную линию, и в аспиранты зачислял только тех, кто знал украинский язык. «Новая аспирантура сейчас украинизирована на 99 %, один процент – это те, кто сопротивляется украинизации. Новых учебников на украинском языке издается 76,8 %, а 23,2 % – на русском языке и языке нацменьшинств»[483].