Последнее «долго и счастливо» - Соман Чайнани

Тедрос сидел, не глядя на мать.

– Ну, приступим, пожалуй? – безнадежным тоном предложила Гвиневра. – У вас за плечами долгий путь, все устали, проголодались, так что ешьте, не стесняйтесь. Не хватит – сообразим еще что-нибудь.

Никто не взял в руки вилку, никто не наполнил себе тарелку.

Никто не произнес ни слова, пока не заговорил Мерлин.

– Ну хорошо, все здесь у вас более-менее устроилось – пока, во всяком случае, а мне пора, – громко объявил он, поднимаясь из-за стола и опираясь на свой дорожный посох.

Все с тоской посмотрели на него – наверное, именно такими взглядами провожали пассажиры «Титаника» последнюю спущенную на воду спасательную шлюпку.

– А куда ты отправишься? – спросил Тедрос.

– О вашей безопасности я позаботился, теперь пора и о других подумать, включая ваших школьных друзей-приятелей, – ответил Мерлин. – Я не сомневаюсь, что как только Директор узнает от Сториана о том, что вы находитесь под защитой Леди Озера, он удвоит, удесятерит свои усилия. – Старый маг посмотрел на Гвиневру и добавил пару фраз, последняя из которых была какой-то загадочной: – Прости, что не могу остаться к ужину, дорогая. Хотя в рощу заскочить успею, поклонюсь.

Гвиневра кивнула. Она явно поняла, что хотел сказать Мерлин.

– До скорого, мальчики-девочки! – бодро попрощался волшебник, потом задержал свой взгляд на кольце на пальце Софи и уже совсем другим тоном добавил: – Хочу надеяться, что новой крови на нашей совести не будет.

Агата заметила, как напряглась при этих словах Софи, а Мерлин тем временем шевельнул рукой, и в нее волшебным образом, сам собой прилетел со стола здоровенный ломоть индейки. Затем – тоже сама собой – перед старым магом открылась дверь домика, выпустила его и закрылась за его спиной.

А в столовой после ухода Мерлина вновь повисла тягостная тишина.

Агата пыталась заставить себя забыть и об уходе Мерлина, и о кольце Софи, и о страданиях Тедроса, для того чтобы отвлечься пересчитывая бревна, из которых были сложены стены домика, разглядывая горящие в камине поленья, самодельные кожаные диваны и вязанные из овечьей шерсти коврики на полу. Все это, как и многое другое здесь, было сделано своими руками, сделано людьми, которые любят друг друга и собираются прожить в этом домике до скончания века…

– Тебе ножку или грудку, Тедрос? – раздался голос Гвиневры.

Агата повернула голову. Гвиневра держала в руке тарелку сына и робко ему улыбалась.

Но ее вопрос так и повис в воздухе.

Тедрос наконец взглянул на мать.

– Нет, это невыносимо! – выдохнул он.

Гвиневра ничего не сказала, когда сын резко встал из-за стола, царапая половицы железной ножкой своего стула.

– Не смей так вести себя с матерью, Тедрос. Лучше сядь и поешь, – сказал нахмурившийся Ланселот.

– А ты, гаденыш… – зашипел на него Тедрос. – Если еще раз что-то скажешь или хотя бы посмотришь в мою сторону, я тебя на две половинки разрежу.

Ланселот вскочил на ноги, но Гвиневра успела схватить его за запястье и заставила вновь опуститься на стул. Рыцарь больше ничего не сказал. В полной тишине Тедрос прошагал к двери, вышел и громко, от души захлопнул ее за собой.

Агата инстинктивно вскочила, чтобы побежать вслед за своим принцем…

– Я схожу за ним, Агги, – сказала Софи. Она тоже уже была на ногах.

Софи слегка кивнула Агате, в последний раз опасливо покосилась на Ланселота и вышла за дверь вслед за Тедросом.

В столовой вновь стало так тихо, что было слышно, как плещется Хорт в ванне.

– Ну что ж, – через силу улыбнулась Агата. – Тогда приступим, пожалуй.

Гвиневра и Ланселот облегченно вздохнули, словно удержать за своим столом хоть кого-то уже было для них сродни победе.

Агата принялась за индейку – на редкость, между прочим, сочную и ароматную – и даже зажмурилась от удовольствия. Она жевала, всеми силами прогоняя мысли о том, что могло – или не могло – происходить сейчас за стенами этого домика…

– Прелестную он себе принцессу выбрал, правда? – сказала Гвиневра.

Глаза Агаты широко распахнулись.

– Я о Софи, – пояснила Гвиневра, поправляя свои всклокоченные волосы. – Сразу побежала за ним, точь-в-точь как отец Тедроса бегал за мной. Должно быть, она очень сильно его любит. Не думаю, чтобы Артур или я могли выбрать для него невесту лучше, чем она.

– Они очень похожи друг на друга, верно? – пробурчал Ланселот с набитым ртом.

– Я просто имела в виду, что она ведет себя как настоящая королева. Я в свое время такой не была, если честно, – улыбнулась Гвиневра.

– Да, она отличная пара для парня. Все подданные будут обожать ее, а она всей душой будет любить Тедроса, – кивнул Ланселот.

– Наконец-то в Камелоте появится настоящая королева, – мечтательно вздохнула Гвиневра и продолжила, обернувшись к Агате: – А ты, моя дорогая? Вы с Хортом в школе познакомились? Или на Снежном балу?

– Простите, – задыхаясь, сказала Агата. – Я… Я… Мне необходимо побыть на свежем воздухе…

Она выскочила из-за стола и выбежала из домика, оставив Ланселота и Гвиневру одних, и они вдруг почувствовали себя очень одиноко, хотя и привыкли проводить все время наедине друг с другом.

Агата не разбирала, куда идет – лишь бы оказаться подальше от этого дома. Бредя по залитому лунным светом лугу, она глубоко вдохнула и только сейчас впервые обратила внимание на то, что воздух здесь был теплым и сладким, похожим на тот ветерок, который мягко обдувал ее, когда они попали в Селестиум Мерлина.

«Возможно, это место выбрала для своих размышлений Леди Озера, – подумала Агата, всячески стараясь заставить себя думать о чем угодно, только не о Софи и Тедросе. Над головой у нее переливалось звездами ночное небо, а впереди раскинулся луг, по которому, казалось, можно было идти и идти целую вечность.

Агата остановилась, оглянулась назад, на дом, из которого она недавно выбежала в ночь. Возле него стояли, сбившись в стадо, коровы и овцы, между ними затесалось несколько свиней. Только кони продолжали носиться друг за другом по освещенной луной мягкой траве.

Кроме коней в лунном свете виднелось кое-что еще – на горизонте темнел силуэт Гальвадона и, казалось, он стал гораздо ближе, чем вчера. Теперь в блестящем как стекло защитном барьере Гавальдона уже отчетливо проглядывали пробоины.

Еще несколько сказок было переписано на новый, злой лад.

Значит, погибло еще несколько старых сказочных героев. Кто именно?

Директор школы все ближе подбирался к своей цели.

«Но что за цель он поставил? – подумала Агата. – И что ему нужно в Гавальдоне?»

«Нечто такое, что позволит ему навсегда уничтожить Добро», – всплыли у нее в памяти слова Мерлина.