Последнее «долго и счастливо» - Соман Чайнани

Тедрос глубоко вдохнул и продолжил:

– Мне вот-вот исполнится шестнадцать, и тогда Совету придет конец. Хватит им морить мой народ голодом, казнить тех, кто смеет протестовать против их власти. Хватит им набивать золотом карманы. Я давно решил – как только стану королем, первым делом в тот же день отправлю всю эту шваль в тюрьму, а оттуда в суд и на виселицу, – он взглянул на Софи и добавил: – Мы возродим былую славу Камелота.

Софи вздрогнула, как от удара электрическим током.

– Мы? – переспросила она.

Интересно, что это было? Тедрос оговорился или обдуманно произнес это судьбоносное «мы»?

– Ну да, я уверена, что мы… ты… Да, конечно, я уверена, что слава… и все такое… О, это будет… Это будет… – залопотала Софи. – Но как же твоя мать? Ты говорил, что твой отец вынес ей смертный приговор…

– Вот уж что меня меньше всего волнует, так это смертный приговор моей матери, – отрезал Тедрос. – К тому же она, очень может быть, сама уже умерла. Во всяком случае, после того, как она бежала из Камелота, никто больше ни разу не видел ни ее, ни Ланселота.

– Предполагается, что ты должен казнить свою мать, а тебя это нисколько не волнует? – подняла бровь Софи.

– Послушай, Софи. Моя мать – самовлюбленная предательница с холодным сердцем, но никак не сумасшедшая, – тряхнул густой золотистой челкой Тедрос. – Так что Камелот – последнее место на земле, куда она может явиться, зная, что там ее казнит собственный сын. – Тедрос погрустнел и добавил: – Правда, ничто не мешает ей являться в мои сны.

О, Софи знала, что это такое, когда тебя постоянно преследует образ навсегда ушедшей матери.

– Скажи, какой она была, твоя мать? Ослепительной красавицей, наверное?

– Вовсе нет, представь себе. Отец был намного красивее ее, энергичнее, веселее. Мать же была нескладной, боязливой, замкнутой. Типичная серая мышка. По-настоящему оживала, лишь когда разговор заходил о книгах или об уходе за животными. Абсолютно не понимаю, что в ней нашел отец и почему другие мужчины так липли к ней, – поморщился Тедрос. – Короче, отец сам выбрал это сокровище, так ему, дураку старому, и надо. А Ланселот… Вот они с матерью были точно одного поля ягода. Ланселот, мягко говоря, далеко не красавец, человек бесхитростный, но, нужно отдать ему должное, рыцарь отважный и умелый. Я, собственно, что хотел сказать? Мать была заурядной женщиной, Ланселот – заурядным мужчиной. Вполне подходящая пара.

– Печальная история, – вздохнула Софи. – Скажи, а ты мог бы оставить яркую, красивую девушку ради другой, совершенно заурядной?

Она заметила, как Тедрос тут же напрягся и поджал губы, явно не желая продолжать разговор на эту тему.

И тут Софи поняла.

Тедросу не нужно было раздумывать о том, смог бы он оставить яркую красавицу ради серенькой мышки или нет. Он уже сделал это, когда предпочел яркой Софи заурядную Агату.

Софи вспомнила реакцию Тедроса, когда она упомянула имя подруги на холме в Гилликине. Сейчас, как и тогда, щеки принца покрылись красными пятнами.

И до Софи дошло.

Говоря «мы», Тедрос имел виду не себя и Софи.

Говоря «мы», он имел в виду себя и Агату.

И совершенно не важно, обещал он Софи дать ей еще один шанс или нет.

Для себя он все уже давно решил, и словами тут ничего не изменишь.

Сердце Тедроса по-прежнему отдано его неказистой принцессе.

– Я пытаюсь представить тебя на месте королевы, – негромко сказал Тедрос, словно неожиданно вспомнив о присутствии Софи. – У тебя наверняка появилось бы свое крыло в замке и два десятка служанок, чтобы готовить ванны из парного молока, бутерброды с икрой и скупать все огурцы в королевстве.

Софи оторопело уставилась на него.

– Да-да, Агата много рассказывала мне о твоих мечтах и привычках, – усмехнулся Тедрос.

– Рада слышать, что присутствовала в ваших разговорах кем-то вроде придворного шута! – крикнула Софи, и на глазах у нее заблестели слезы. – Вот, значит, как ты обо мне думаешь? Считаешь меня безмозглой блондинкой, куклой в красивом платье? Идиоткой, на которую и внимания обращать не стоит?

– Ну что тебе сказать насчет блондинок, Софи… Не обижайся, но в зимний поход по холмам ты отправилась в такой мини-юбке, которую нужно искать с микроскопом.

– Я надела ее потому, что ты очень давно меня не видел. Хотела напомнить тебе, какой была девушка, которую ты когда-то любил! – не задумываясь, выпалила Софи, и Тедрос замер на месте.

– Ты обещал, что дашь мне шанс, – шмыгнула носом Софи, вытирая глаза своей меховой накидкой. – Даже если ты по-прежнему любишь Агату. Все равно ты обещал, что дашь мне шанс!

Тедрос взял Софи за подбородок, заглянул ей в глаза своими честными немигающими голубыми льдинками.

– И я даю тебе этот шанс, Софи. Даю, как и обещал. Вот сейчас я же здесь, наедине с тобой, разве нет? И за все время, что мы идем, я ни разу не упомянул имя Агаты. Это ты о ней то и дело вспоминаешь. Но вместо того чтобы беспокоиться об Агате или о том, чтобы я не забыл, как эффектно ты выглядишь, ты бы лучше рассказала, что у тебя на сердце, на душе, – очень серьезно сказал Тедрос. – Итак, скажи мне, Софи из Гавальдона, что бы ты делала, став моей королевой?

С этими словами Тедрос повернулся и пошел дальше по освещенной угольками Мерлина тропинке.

Софи поспешила следом, слыша, как громко стучит в ее груди наполнившееся надеждой сердце. В белом свете волшебных угольков она еще раз взглянула на имя, написанное у нее на ладони прямо под золотым кольцом. Вот и настал момент, которого Софи ждала с тех пор, как Тедрос предпочел ей Агату. Момент, когда она может показать своему принцу, как сильно его любит. И если Тедрос поймет, как глубоки ее чувства, может быть, что-то изменится в его собственном сердце?

– Прежде всего, как любая королева, я собирала бы фарфоровые сервизы, танцевала на балах и целовала детей, подносящих мне цветы во время праздников, – осторожно начала Софи. – Но я помню, как смотрели на меня другие ученики, когда я была с Рафалом. Тогда я перестала быть прежней Софи – веселой и легкомысленной, я стала другой, новой Софи, которая добилась чего-то в жизни своими руками. По-моему, именно это всех и раздражало больше всего. Они никак не могли поверить, что кто-то вообще оказался способен на такое. Но никакой особенной я на свет не родилась, и волшебницей, как они, тоже не была. Просто у меня было хорошенькое личико и огромное желание пробиться в жизни. Увы, в погоне за роскошной жизнью я забыла спросить: а что собой представляет эта жизнь? Вот почему в конце концов я порвала с Рафалом. Да, он сулил мне бессмертие, безграничное могущество, неземную любовь… но это была злая любовь, а я, кто бы что ни думал, по-прежнему стремлюсь к Добру, Тедрос. Даже если при этом мне до конца дней придется бороться с самой собой.

Тедрос остановился, обернулся и посмотрел на Софи.