Гобелен с пастушкой Катей - Наталия Новохатская

«Ну вот, приехали», — наскоро подумала я и резво выскочила из машины. В моем распоряжении имелась одна секунда, чтобы не допустить безобразной сцены и спасти свою репутацию в глазах всей улицы.

Сергей стоял спиной к подъезду и Гарика не видел, поэтому сделал шаг к машине, чтобы закрыть за мной дверь. Я воспользовалась дарованной секундой, проскочила мимо Сергея к Гарику и сказала как могла непринужденно:

— Все в порядке, не волнуйся, это муж моей подруги Регины. Он меня подвез.

Когда Сергей обернулся, я любезно улыбалась, а Гарик вежливо благодарил и представлялся.

«Что сейчас будет…» — мелькнуло у меня в голове, но видно многочисленные намеки на Регину возымели должное действие.

— Сергей. Родичев, — с расстановкой произнес Сережа.

Скорее всего в полной неизвестности относительно своего дальнейшего образа действий… На лице его читалось мучительное размышление. Моментом надо было пользоваться, и Гарик не преминул. Едва я успела открыть рот, как он сказал:

— Очень приятно, Сергей. Может быть, зайдете, выпьем кофе?

Я чуть не села на тротуар, но вовремя спохватилась и присоединилась к приглашению. К невыразимому моему удивлению Сергей проговорил что-то относительно необходимости быть дома к ужину. По неизвестной причине выяснение отношений было отложено, скорее всего, немыслимая вежливость Гарика Сережу ошеломила.

Мы посмотрели, как машина скрылась с глаз, и направились в дом. Гарик вошел за мной в лифт и спросил:

— Почему ты смеешься? Я что-то не так сделал? Извини, я случайно увидел в окно, что ты сидишь в машине, дверь открыта, а рядом стоит здоровенный мужик. Я подумал, что… Сурен как раз предупреждал…

— Я так и поняла, — с трудом выговорила я и опять залилась неприличным смехом. В квартире я немного успокоилась, и пояснила ситуацию:

— Вот было бы здорово, если б ты его сразу нокаутировал. Регина была бы признательна по гроб жизни.

— Ужасно, — согласился Гарик. — Главное, я именно так и собирался сделать. А ты ему даже «до свидания» не сказала, оба мы хороши.

— Мне стало очень смешно, и я боялась, что он может обидеться, — я закончила объяснение.

И более мы о том не беседовали. Гарик был рад, что я легко простила ему ужасную оплошность, а мне не хотелось рассеивать приятное заблуждение. Вечер субботы прошел мирно, несмотря на многообещающее начало.

Воскресным утром Гарик отправился повидать маму, а я поехала в гости к Верочке, иначе умерла бы от избытка неразделенной информации. Верочка от души посмеялась, когда услышала, героиней какого грандиозного скандала мне чуть не пришлось побывать. Правда, Сергея ей тоже стало жаль.

К поздним часам пополудни мы оба вернулись из гостей, настало время собираться на мероприятие в Дом Ученых. Гарик принес из дома парадное облачение, а именно клубный пиджак и смотрелся в нем сногсшибательно. Я тоже постаралась и выглядела неплохо в сером английском костюме и розовой блузке. Ради друга Прозуменщикова я вынула из сейфа шкатулку тетушки Герты и порылась в ней.

С тетушкиным наследством вечно возникало дежурное недоразумение: старинные драгоценности отличались таким качеством, и главное, величиной камней, что только эксперт мог отличить их от подделок. Вот и на сей раз жемчужная удавка идеально лежала на розовой блузке, но чтобы окружающие оценили подлинность, на каждую жемчужину следовало нацепить ярлычок с печатью пробирной палаты. Розовые серьги того же материала были еще крупнее.

(Признаюсь по секрету, семья моего деда, прибалтийские немцы, до революции 17-го года не бедствовала, более того, владела мануфактурой в Эстляндии. Предки эксплуатировали труд. А женская половина семьи наряду с финансовыми возможностями обладала и вкусом. Как эта роскошь сохранилась и попала ко мне, а не к маме и тете Рите — история забавная, но отдельная. У Ирочки тоже кое-что оттуда имеется.)

Гарик помог застегнуть удавку на золотой замочек, именуемый фермуаром, и спросил полуутвердительно:

— Настоящие?

— Более того, со дна моря, старинные, не культивированные. Скромное наследство покойной двоюродной бабули.

— Ну теперь мне все ясно и немного неловко, — отозвался Гарик. — Я скажу Сурену, что он допустил постыдную бестактность, пытаясь расплатиться с миллионершей какими-то мизерными лаптопами.

Признаю, моя тут же последовавшая бестактность оказалась в сто раз хуже, потому что я обронила небрежно:

— Если у Сурена будет туго с наличностью, скажи, я всегда подкину на святое дело. На кухне в стенке есть ещё много чего.

Черт дернул произнести эту глупость, хотя, видит Бог, я и вправду допускала подобную возможность, но реакция Гарика меня просто убила. Он переменился в лице и сказал очень тихо:

— Катя, не надо так шутить.

Мне пришлось заткнуться и просить прощения. Действительно, сколько раз говорили умные люди, и сама себе не устаю напоминать, что у мужчин есть своя гордость, и без надобности ее испытывать ради красного словца. («Меценатка тут, понимаете ли, нашлась хренова!» — точно определил бы мою погрешность Отче Валентин).

Воспитанный Гарик меня кротко одернул, другие просто становились на дыбы, а я впоследствии горько каялась.

— Виноват, учтем, больше не повторится, — заверила я под конец покаянной речи. — Терпи меня, Гарик, сколько можешь.

Хорошо, что вскоре заявился Валентин и снял остатки неловкости. Он весело ввалился в квартиру, доложил, что «Транспорт подан, леди и джентльмены, где рюмка для форейтора?»; без моей помощи представился Гарику и отсыпал гору двусмысленных комплиментов по поводу моего ослепительного вида. К слову замечу, что границ приличия Отче на сей раз почти не переходил, видимо оценил и щадил неискушенность Гарика, за что буду ему по гроб жизни признательна.

По прошествии непродолжительного времени мы втроем спустились к машине, погрузились и тронулись в путь. По дороге Отче один владел разговором, сам задавал вопросы, сам отвечал и был забавен без привычного злоязычия.

Уже у самого Дома учёных Валентин сказал заключительное слово:

— Ежели доведется, ребята, увидеть нашего высокоученого друга, то шлите ему мое почтение без сервильности и передавайте, что я всегда счастлив служить по транспортному ведомству, тем более, очаровательной паре клиентов. Ваш лимузин будет подан к подъезду по окончании процедуры или чуть раньше. А вы, Гарик, сделайте милость, посмотрите, чтобы это прелестное, но малоумное дитя не растеряло свои фальшивые побрякушки. Ученые, они, конечно ученые, но Святое Писание недаром учит не вводить ближнего в соблазн, невзирая на академические степени. Адье, с Богом, значит.

Лимузин отъехал, и мы проследовали в Дом Ученых. До лекции оставалось около четверти часа, поэтому нашлось время побродить по фойе, углам и закоулкам и утолить любопытство Гарика касательно занятной персоны Отче.