Грешные обещания - Кэт Мартин

— Спасибо, что пропустили нас к нему. Вы нам очень помогли.

Тот окинул ее оценивающим взглядом, и Элизабет снова улыбнулась, надеясь тем самым отвлечь его внимание от Николаса.

— Лучше бы вы, мисс, пришли днем. В таком месте по ночам опасно.

— Спасибо, что предупредили, — пропела Элизабет сладким голоском. — Может быть, в следующий раз, когда я снова сюда наведаюсь, вы сами проводите меня наверх?

От гордости стражник раздулся, как индюк, и одарил Элизабет улыбкой. Не такой откровенно похотливой, как стражник, провожавший их в камеру, однако свидетельствующей о том, что Элизабет пробудила в нем мужской интерес.

— Очень может быть, мисс, если будет моя смена. А сейчас смотрите, будьте поосторожнее.

На «тетушку» при этом он даже не взглянул, чему Элизабет была несказанно рада.

— Спасибо, непременно будем.

И, тепло улыбнувшись напоследок, Элизабет зашагала прочь. Толстенькая горбатенькая «тетушка» заковыляла рядом.

К тому времени как Элизабет добралась до угла здания тюрьмы, у нее от страха подкашивались ноги. Там их уже поджидал Тео, готовый в любую минуту прийти к ним на выручку, если бы вдруг что-то не сработало. Не проронив ни слова, он открыл дверцу кареты, знаком велел Элизабет и мужчинам садиться и быстро забрался на козлы. Он хлестнул лошадей, и карета помчалась.

Николас взглянул на Элизабет:

— Мне все еще не верится, что твой план удался. Ты просто потрясающая женщина!

Наклонившись, он крепко поцеловал ее, сбросил с головы капюшон, снял плащ тетушки Софи и, отшвырнув его в сторону, принялся отвязывать от пояса пухлые наволочки.

Элизабет улыбнулась:

— Благодари за свое спасение не меня, а своих друзей. Они у тебя, Ник, просто замечательные.

Николас бросил взгляд на Элиаса и проговорил:

— Спасибо тебе, дружище.

— Не за что. Я просто отплатил тебе за то, что ты для меня сделал.

В карете было тесно, однако. Николасу с помощью Элизабет и Элиаса удалось отвязать набитые соломой наволочки, и он снова стал самим собой.

— Уф! Ни за что не буду толстеть! — проворчал он, и Элизабет лукаво усмехнулась.

— Да уж. Я тебя толстым не представляю.

Николас взглянул на нее, и его суровые черты смягчились.

— Помнишь, что я сказал тебе в тюремной камере? Я тебя больше никуда от себя не отпущу.

Протянув руку, Элизабет коснулась его лица.

— Ты уверен, Николас?

— Стоило мне подумать, что ты выйдешь замуж за Триклвуда, как у меня все в душе переворачивалось. — Он потянулся ее поцеловать, но вовремя вспомнил о присутствии Элиаса и, откинувшись на сиденье, проговорил: — Поскольку ты безупречно разработала план моего спасения, полагаю, ты также нашла место, где мы можем спрятаться.

— Да. Об этом позаботилась Мерси.

— Вы пока поселитесь в таверне «Свинья и скрипка». Она находится на окраине, — вмешался в разговор Элиас. — Скорее всего полицейские решат, что вы сразу же попытаетесь выехать из страны. Им и в голову не придет, что вы сидите у них под самым носом. И Мерси клянется, что ее кузену можно доверять.

— Надеюсь только, что тетю Софи никто не тронет. — Задумчиво проговорила Элизабет.

Элиас ухмыльнулся:

— Я бы за вашу тетушку не волновался. А вот о ком стоит беспокоиться, так это о стражниках. Если что будет не по ней, она им задаст жару.

— А как вы собираетесь вызволять тетю Софи из тюрьмы? — поинтересовался Николас.

— Если тетушка через пару часов не вернется домой, Мерси свяжется с сэром Реджинальдом. Он наверняка сумеет вытащить ее оттуда.

Николас взял руку Элизабет и поднес ее к своим губам.

— Похоже, любовь моя, ты все хорошенько продумала. Так что я могу спокойно расслабиться и подремать до конца поездки.

И, не обращая внимания на стук колес и цоканье лошадиных копыт, Николас закрыл глаза и, склонив голову Элизабет на плечо, безмятежно заснул. Элизабет глядела на своего любимого, сердце ее щемило от нежности. Под глазами его залегли синяки, черты лица заострились. Сколько же ему пришлось выстрадать, бедняжке! Страшно даже подумать…

Как же она его любит! Он сказал, что возьмет ее с собой. Правда, о любви ни словом не обмолвился. Но может быть, тетя права, он и в самом деле не знает, что такое любовь? Возможно, со временем Николас полюбит ее? Откинув с его лба иссиня-черные волосы, она запечатлела на нем нежный поцелуй.

Николас ничего не почувствовал. Впервые за много дней он спал крепким сном.

Рэнд Клейтон принимал у себя в кабинете посетителей: полицейского с Боу-стрит и хозяина таверны «Лебедь и шпага». Лицо полицейского было хмурым. Он молча подал герцогу последний выпуск «Лондон кроникл», и Рэнд принялся читать.

Заголовок на первой полосе гласил: «Рейвенуорт сбегает из тюрьмы вместе со своей любовницей». Дальше шел подзаголовок: «Напав на пожилую женщину и обезвредив стражников, граф Рейвенуорт сбежал вчера вечером из Ньюгейтской тюрьмы, переодевшись в женское платье».

Закончив читать, Рэнд скомкал газету и швырнул ее в угол.

— Черт бы его побрал!

— Простите, что принес вам плохие новости, ваша светлость, — проговорил Бромвелл Смолл, полицейский с Боу-стрит.

Это был мужчина лет сорока, худощавый, с обветренным лицом. Его отличали честность и трудолюбие, и дело свое он знал великолепно.

— Это не ваша вина, Бром.

— Но этот побег осложнит дело.

— Это уж точно. — Рэнд перевел мрачный взгляд на второго визитера, высокого, широкоплечего, с окладистой черной бородой и курчавыми волосами. Однако обращался он по-прежнему к полицейскому. — Мои друзья подвергают себя теперь большой опасности.

— Это верно, но вы не вправе их за это винить. Лорда Рейвенуорта наверняка бы повесили.

— Вне всякого сомнения, — согласился Рэнд, по-прежнему глядя на хозяина таверны. — Но мистер Гиббс изменит это положение вещей, не правда ли, мой друг?

Тэннер Гиббс, хозяин таверны «Лебедь и шпага», пожал широкими плечами.

— Если для этого достаточно моих показаний, то да.

— Но судьи захотят узнать, почему вы солгали. Им вряд ли это понравится. Они могут предъявить вам обвинение.

— Смолл утверждает, что вы сумеете это уладить. Он сказал, что вы заставите их меня отпустить, как только я скажу правду.

Рэнд не сводил с хозяина таверны тяжелого мрачного взгляда.

— И вы в этом абсолютно уверены?

Гиббс снова пожал плечами.

— Кендалл хорошо мне заплатил за то, чтобы я солгал. А вы готовы заплатить еще больше за то, чтобы я сказал правду.