Савитри - Ауробиндо

мне обыкновенные души людей

Или глаза и уста не Сатьявана?

Мне нет нужды из его рук ускользать,

И отпереть его любви парадиз

И в бесконечность путешествовать тихую.

Ныне лишь для моей души в Сатьяване

Я храню богатство моего рождения случая:

В солнечном свете и грезе изумрудных дорог

Мы будем гулять с ним, как боги по Раю.

Если год, то тот год будет всей моей жизнью,

Но я еще знаю, это не весь мой удел:

Лишь жить и любить, а потом умереть.

Ибо ныне я знаю, для чего мой дух на землю пришел,

Кто я и кто тот, кого я люблю.

Я взглянула на него из моей бессмертной Себя,

Я увидела Бога, улыбающегося мне в Сатьяване;

Я увидела Вечного в человеческом лике".

Никто на ее слова ответить не смог. В молчании

Они сидели и в глаза Рока смотрели.

Конец первой песни

Песнь вторая

Путь Судьбы и проблема страданий

Тишина запечатала декрет окончательный,

Слово Судьбы, что с уст небесных слетело,

Рок утвердивших, не в силах ничто отменить,

Если только воля небес свой курс сама не изменит.

Или так всем это казалось; но в тишине поднялся голос,

Что вопрошал удел неизменный,

Воля, что билась с незыблемой Волей.

Материнское сердце, которое речь роковую услышало,

Что звучала, как зову смерти санкция,

И явилась, как холодный конец надежды и жизни.

И надежда ослабла, как угасшее пламя.

Мать ощущала, как свинцовая рука неизбежная

Вторгается в тайну ею хранимой души

И ее тихое довольство ударяет болью внезапной

И империю ее спокойствия, с трудом завоеванную.

И она до уровня человеческого разума пала,

На поле смертного горя и закона Природы;

Она несла общий жребий людей.

И ощущала то, что обычные сердца во Времени терпят.

Выражая вопрос земли к силе непостижимой,

Королева сейчас обратилась к провидцу, все еще неподвижному:

Пораженная досадой в глубинах Природы,

Участница агонии бессловесных существ,

Всего страдания, всего невежественного крика,

Страстная как горе, вопрошающее небо, она говорила.

Давая взаймы свою речь поверхностной душе на земле,

Она выразила страдание в немом сердце мира

И против своей слепой судьбы бунт человека.

"О провидец, в странной, двойственной природе жизни земли

Для чего безжалостная Неизбежность враждебная

Или холодный каприз воли Создателя,

Для чего случай несчастный или управляемая Случайность,

Что из случайных шагов делают правило

И создают судьбу из минутных эмоций, пришли

В непонятную мистерию Времени

Более ужасной мистерией горя и боли?

Это твой Бог создал этот жестокий закон?

Или некая губительная Сила его работу испортила,

А он стоит, не в силах защитить и спасти?

Фатальное семя было посеяно в фальстарте жизни,

Коли зло родилось в двойне с добром на земной почве.

И первой болезнь появляется разума,

Его боль мышления, его цели жизни искания.

Он искривил в формах зла и добра

Простодушную искренность действий животных;

Он свернул с тропинки прямой, богами тела проложенной,

Ведомый зигзагом неопределенного курса

Жизни, что бродит в поисках цели

В бледном звездном свете с небес мысли;

Неуверенную идею он направляет, волю колеблющуюся.

Потеряна была инстинкта идентичность надежная

Со стрелоподобным острием глубочайшего зрения,

Нарушен уверенный шаг простой прогулки Природы

И свобода, и правда в растущей душе.

Из некой безвозрастной невинности, мира[41],

Привилегии душ, еще рождению не выданных,

Сброшенная в страдание на эту суровую, опасную землю

Наша жизнь рождена в боли и крике.

Хотя земная природа приветствует дыхание неба,

Воодушевляющее Материю волею жить,

Тысячи зол уязвляют часы смертного

И уносят прочь жизни радость естественную;

Наше тело орудием создано ловким,

Но для всех его частей, так ловко спланированных,

Хитро задумано с мастерством демона

Наследство его неизбежное

Смертельной опасности и его особенной боли,

Его уплата налога Судьбы и Времени,

Его способ страдать и умирать.

Таков выкуп за положение наше высокое,

Знак и печать человечества.

Болезней компания страшная

Пришла с ордером на жилье в доме-теле людей,

Поставщики смерти и мучители жизни.

В зловредных впадинах мира,

В его подсознательные пещерах-проходах

Лежа в засаде, ожидают их часа, чтоб прыгнуть,

Осажденный город жизни окружая опасностью:

Пропущенные в цитадель человеческих дней,

Они его силу подтачивают, калечат или убивают внезапно.

Внутри нас летальные кормятся силы;

Из собственных врагов мы делаем наших гостей:

Из своих ям, как звери, они ползут и грызут

Струны лиры музыканта божественного,

Пока протертая и истонченная музыка не умрет

Или с треском не лопнет в последней трагической ноте.

Все, что мы есть — это форт осажденный:

Все, чем мы пытаемся быть, как греза, меняется

В сне неведения Материи сером.

Разум страдает, изувеченный дисгармонией мира

И неприглядностью человеческих дел.

Клад неразумно растрачен или по дешевке продан без пользы

На базаре незрячей судьбы,

Дар бесконечной ценности от богов Времени

Брошен не на месте или в мире беззаботном утерян,

Жизнь — это промахнувшееся чудо, кривое искусство;

Искатель в темном месте неясном,

Плохо вооруженный боец, встречающий удары ужасные,

Несовершенный работник, получивший не по силам задачу,

Невежественный судья проблем, Неведением созданных,

Его полет к небу достигает закрытых ворот, нет ключей к которым,

Его гордые вспышки гаснут в трясине.

На дарах Природы человеку проклятие лежит:

Все пути охвачены противоположностями собственными,

Ошибка — нашей смертной мысли товарищ,

И фальшь в глубокой груди правды таится,

Грех отравляет своими цветами яркими радости

Или красный шрам оставляет, через душу идущий;

Добродетель же есть серое рабство и цель.

На каждом шагу для нас затаилась ловушка.

Чуждый резону и свету духа

Наших действий источник во тьме зарождается;

В невежестве и незнании лежат наши корни.

Бедствий реестр растущий –

Вот счет прошлого и Судьбы книга будущего:

Века громоздят людские преступления и глупости

Поверх бесчисленных толп зол Природы;

Словно каменного груза мира недостаточно было,

Урожай бед упрямо засеивается

Своею рукою в пашне богов

И пожинается трагический, обильно возросший,

Со старых злодейств, похороненных забывчивым Временем.

Он идет за своим собственным выбором в западню Ада,

Это смертное создание — сам себе худший враг.

Его наука — ремесло гибели;

Он грабит землю в ущерб его роду;

Он убивает счастье свое и благо других.

Ничего не выносит из уроков истории, Времени;

Так же, как прежде, на заре юности Времени,

Когда земное невежество бежало по столбовым дорогам Судьбы,

Старые формы зла к душе мира цепляются:

Война превращает в ничто сладкое, улыбающееся спокойствие жизни,

Битвы, грабеж, руины, резня –

До сих пор воюющих племен человека свирепые игры;