Савитри - Ауробиндо

с лирическим смехом колени

Дочерей неба, проливающих магический дождь

Светлого жемчуга с луннозолотых членов и тучных волос,

Пусть будут такими ее рассветы, света драгоценные листья,

Так свою удачу пусть людям бросает.

Пламенем лучистого счастья она была рождена,

И, несомненно, то пламя освещенной сделает землю:

Рок, несомненно, ее прохождение увидит и не скажет ни слова!

Но слишком часто здесь беззаботная Мать оставляет

Свой выбор в завистливых руках у Судьбы:

Арфа Бога стихает в молчании, ее зов к блаженству

Обескуражено замирает среди несчастливых звуков земли;

Струны Экстаза-сирены здесь не кричат

Или же быстро в человеческом сердце смолкают.

Песен горя мы имели достаточно: приглашенные когда-то,

Ее безгорестные и довольные дни приносят небо сюда.

Или всегда огонь величие души должен пробовать?

По мостовой ужасной Богов,

Покрытый бронею любови, веры и священной радости,

Путешественник к дому Вечного

Когда-то мог, неизраненный, пройти смертную жизнь".

Но Парад не ответил; молча сидел,

Зная слов тщету и что Рок — господин.

Он глядел в невидимое видящим оком,

Затем, обращаясь к невежеству смертного,

Словно тот, кто не знает, вопрошая, он крикнул:

"Для какой высокой миссии бежали ее колеса спешащие?

Откуда пришла она с этой славою в сердце

И с Парадизом, в ее глазах ставшим зримым?

Какого нежданного встретила Бога, чей лик верховный?" –

Затем к королю: "Красная наблюдала ашока

Ее, идущую вперед, сейчас видит ее возвращение.

Поднявшись в воздух рассвета пылающего,

Как яркая птица, от своей одинокой ветки уставшая,

Искать своего господина, поскольку к ней на земле

Он еще не пришел, эта сладость пустилась вперед,

Прокладывая путь ударами своих быстрых крыльев.

Далеким зовом ведомый ее стремительный неясный полет

Пронзал летние утра и страны в солнечном свете.

Счастливый отдых ее обремененные ресницы хранят,

И эти очаровательные стражи-губы все еще держат сокровище.

Дева, что пришла, став совершенною благодаря радости,

Открой имя, твоим сердцем стремительным узнанное,

Кого, царственнейшего, ты предпочла средь людей?"

И Савитри ответила спокойным голосом тихим,

Словно стоя пред глазами Судьбы:

"Мой отец и король, твою волю я выполнила,

Кого я искала, я нашла в дальних странах;

Я послушалась сердца, его зов я услышала.

На краю диких грезящих мест,

Среди гигантов-холмов Шалвы и лесов размышляющих,

В отшельнической хижине, под пальмовой крышей, Дьюматшена живет,

Слепой, отверженный, изгнанный, когда-то могучий король.

Сына его, Сатьявана,

Я встретила в уединенном краю дикого леса.

Мой отец, я избрала. Выбор свершился".

Пораженные, все сидели в молчании.

Затем Ашвапати всмотрелся внутри и увидел:

Через имя плыла тяжелая тень,

Преследуемая внезапным огромным светом;

Он в глаза дочери посмотрел и сказал:

"Ты хорошо сделала, и я одобряю твой выбор.

Если это все, тогда все, несомненно, будет прекрасно;

Если тут больше, тогда все хорошо стать еще может.

Выглядит ли это добром или злом в глазах человека,

Лишь для блага тайная Воля может работать.

Наша судьба в двойных записана терминах:

Через противоположности Природы мы приближаемся к Богу;

Из темноты мы растем, все же, к свету.

Смерть — это наша дорога к бессмертию.

"Крик горя, крик горя", — голоса гибель мира оплакивают,

И завоевывают, наконец, вечное Благо".

Это говорил могучий мудрец, но король в нем

В спешке прорвался и оставил опасное слово:

"О певец экстаза предельного,

Не давай опасное зрение слепому,

Ибо по прирожденному праву ты видишь ясней.

Не налагай на грудь дрожащую смертного

Страшное испытание, что несет предсказание;

Не требуй сейчас Божества в наших действиях.

Здесь нет счастливых вершин, где бродят небесные нимфы,

Койласа или Вайконша лестницы звездной:

Только обрывистые зазубренные стены могучих утесов,

По которым взобраться мало кто даже подумать осмелится;

Далекие голоса зовут вверх с головокружительных скал,

Скользко, холодно, круто на этих тропинках.

Слишком суровы боги с людской хрупкой расой;

В своих обширных небесах они живут свободно от Рока

И о ногах человека забывают израненных,

О членах, что под плетями горя слабеют,

О сердце, что шаг смерти и времени слышит,

Путь будущего скрыт от смертного зрения:

К завуалированному, тайному лику он движется.

Осветить один шаг вперед — вся надежда его,

И лишь о малой силе он просит,

Чтобы встретить загадку его пеленою сокрытой судьбы.

Поджидаемый неясной и едва видимой силой,

Зная об опасности своих часов неуверенных,

Он охраняет от ее дыхания свои желания трепетные;

Он не чувствует, когда ужасные пальцы смыкаются

Вокруг него в хватке, которой никто не избегнет.

Если ты не можешь разжать эту хватку, тогда лишь скажи,

Можно ли вырваться из капкана железного:

Наш разум, возможно, обманывает нас своими словами

И нарекает роком наш собственный выбор;

Может слепота нашей воли — вот Судьба".

Он сказал, и Нарада королю не ответил.

Но тогда королева взволнованно свой голос подала:

"О провидец, твой светлый приход приурочен

К этому моменту высокому счастливой жизни.

Позволь же милостивой речи безгорестных сфер

Это радостное соединение двух звезд подтвердить

И твоим небесным голосом санкционировать радость.

Не дай нашим мыслям склоняться к опасности,

Не дай нашим словам создавать рок, которого бояться они.

Здесь нет причины для страха, нет шанса для горя

Поднять свою зловещую голову и на любовь пялиться:

Един дух во множестве,

Счастлив среди земных людей Сатьяван,

Которого Савитри избрала в супруги,

Счастливо лесное жилище отшельника,

Где, оставив палаты, богатство и трон,

Моя Савитри жить будет и куда принесет небеса.

Свою печать бессмертия поставь благословляющую

На незапятнанное счастье этих светлых жизней,

Оттолкнув зловещую Тень от их дней.

Слишком тяжелая опускается Тень на сердце людей;

На этой земле оно не осмеливается быть слишком счастливым.

Оно боится удара, преследующего слишком светлые радости,

Плеть незримая в простертой руке у Судьбы,

В крайностях гордых фортуны таится опасность,

Ирония — в снисходительной улыбке жизни

И трепет — в смехе богов.

А если незримо сгибается роковая пантера,

Если Зла крылья над тем домом нависли,

Тогда ты скажи, что можем мы отвратить

И спасти наши жизни от опасности рока, что стоит у обочины,

И случайное затруднение удела чужого".

И Нарада медленно королеве ответил:

"Что проку в предвидении, чтоб управлять?

Невредимые двери скрипят открываясь, рок входит.

Знание будущего прибавляет страдания,

Ношу мучительную и бесплодный свет

На огромной сцене, что Судьбою построена.

Вечный поэт, Разум вселенский,

Пронумеровал каждую строку своего имперского акта;

Незримо гиганты-актеры ступают,

И живет человек, словно некого игрока тайного маска.

Он даже не знает, что уста его скажут.

Ибо мистическая Сила его шаги принуждает

И жизнь более могучая, чем душа его трепетная.

Никто