Замок ледяной розы. Книга 2 - Анна Снегова

Он споткнулся, но не стал оборачиваться. А ускорил шаг и очень быстро растворился в толпе людей, что уже собралась внизу.

Я же, поколебавшись недолго, решила остаться наверху. Отсюда было лучше видно – всё как на ладони. И с этой высоты я пристально и напряжённо рассматривала вид, что открывался с гребня вала. Неужели это и есть та сцена, на которой разыграется финальный акт нашей драмы?

Вижу в отдалении глубокий пролом в земле – как тёмное пятно, что расплылось по её поверхности в том месте, где рухнули своды зала с ледяными колоннами и осел грунт. Этот пролом тянется параллельно валу, а между ними, как в чаша в ладонях, зажато широкое утоптанное поле. И правда, трудно выбрать место для поединка удобнее.

По левую и правую руку от меня это поле обступили люди. Много людей. Все они ждут, когда начнётся главное зрелище вечера – по древним правилам даргари, на нём обязаны присутствовать все, даже дети, чтобы засвидетельствовать результат. Уже совсем стемнело, и факелы в руках вооружённых солдат разгоняют голодную тьму, которая алчно облизывается и гадает, какую жертву получит сегодня.

Рона нигде не видно, и в ожидании его появления я принимаюсь рассматривать тех, кто столпился внизу, чтобы хоть как-то отвлечься и унять мучительный страх.

Справа – чужаки, незваные гости, что своим вторжением разрушили магию этого чудесного вечера. В одном из них, который вышел вперёд и теперь самоуверенно прохаживается перед рядами союзников, я безошибочно узнаю Генриха, младшего принца. Молодой Ястреб – так его прозвали. Хищные черты, грива светлых волос, золочёный доспех. Самоуверенная усмешка на красивом загорелом лице. Я отлично могу его представить на палубе пиратского корабля. Правила даргари диктуют биться при полном вооружении, закованными в латы – так, как делали далёкие предки, и ему явно неудобно во всём этом металле, он сковывает его порывистую походку. Очень надеюсь, Рону это окажется на руку. Временами Ястреб бросает в толпу остроты и шутки, и она разражаются гоготом, а он смеётся в ответ, обнажая белозубую улыбку.

За ним – его люди. Я окидываю внимательным взглядом шеренги разношёрстных воинов, вооружённых кто чем, которые собрались сюда, кажется, со всех концов Материка, со всех этих Долин и Княжеств. Их много, но не настолько, как я ожидала. Всё-таки, переправить целое войско вместе с лошадьми и провиантом на кораблях через океан, а потом еще продираться через спутанные лесные дебри – задачка не из лёгких. Думаю, их примерно столько же, сколько и наших воинов, может чуть больше. Но с другой стороны, это значит, что если дойдёт всё-таки до прямого столкновения, силы будут примерно равны и бой будет кровавым и ожесточённым. И как только Генриху удалось найти путь через Лабиринт погибших кораблей? Ведь эти скалы считались непроходимыми…

И тут мой взгляд цепляет в шеренгах противников, во втором или третьем ряду, лицо человека, до боли знакомое. Сначала не верю глазам, всматриваюсь снова и снова, но всё больше убеждаюсь, что не обозналась. Вот и разгадка.

Это Эдвард. Эдвард Винтерстоун.

А ведь я уже и забыла о его существовании! Небо, как же давно это было… Вот почему враг так легко преодолел Лабиринт погибших кораблей, секрет прохождения которого хранился в семье Винтерстоунов много веков подряд. Вот почему так легко они прошли дремучий лес по тайным тропам. Теперь ясно. Но как же далеко завели мстительность и зависть этого улыбчивого мальчика с прекрасными золотыми волосами, которого я встретила много лет назад в коридорах Замка ледяной розы!

Ему явно неуютно, он постоянно оглядывается и пытается спрятаться за спинами других воинов, но напрасно надеется, что его поступок останется незамеченным. Такое предательство нельзя простить. Бедные его родители! Собственный сын привёл врагов к стенам родного замка.

Скольжу взглядом дальше, и вижу яркий, расшитый золотыми нитями штандарт, под которым высокий прямой старик на боевом коне, а рядом чернобородый плотный мужчина с грубыми, будто вытесанными из камня чертами лица. Их окружают явно неплохо обученные воины в одинаковых кирасах с длинными копьями, охраняют своих лордов.  И в этом кольце мой взгляд натыкается на ещё одно знакомое лицо. Вот кого я тоже абсолютно точно не ожидала здесь увидеть! Я-то думала, она давно вернулась на Материк. Но, видимо, заранее прознала о планах своих родственничков и поменяла маршрут, успела с ними встретиться.

Аврора де Меритон, моя соседка по комнате в Эбердин. Даже отсюда мне видно, как она бледна, как плотно сжаты её губы, как сверкают болезненным блеском глаза. Плащ с капюшоном накинут на плечи, тёмные волосы убраны в тугую косу, под глазами тени. Она многое пережила за те дни, что мы не виделись. Негодяй Оскотт всего лишь использовал её и тут же отказался, как от вещи, как только об их отношениях стало всем известно.

Но тогда получается, люди, рядом с которыми она находится – те самые де Меритоны, в род которых влилась Мелинда Винтерстоун, младшая сестра Роланда. Эти-то что здесь делают? Неужели тоже точат зубы на наш Замок? Сколько же чужой зависти и ревности сплелось вокруг этого заколдованного места… А ведь Замку, как и нам с Роном, всего-то и нужно, что немного покоя и любви… много любви, если честно. Но как-то так получается, что если ты просто добрый, тебя считают слабым и пытаются уничтожить. Значит, надо быть добрым и сильным. Эллевин не смогла. Смогу ли я?

Дальше – суровый бурлящий океан шлемов и копий, кольчуг и щитов, и мне не хочется туда смотреть. Там не так много факелов, как в первых рядах, где знать, и вся эта часть поля сливается для меня в одно жуткое тёмное многоголовое чудовище.

Перевожу взгляд на левую сторону. О, там огней намного больше! А от яркости нарядов иных присутствующих слепит глаза.

Король по центру, для него места в первом ряду зрительного зала, разумеется. Почему, ну почему он не прекратил вовремя весь этот фарс? Неужели тоже надеется разрешить противостояние малой жертвой? Чужими руками, чужой кровью… Королям не привыкать, их престолы держатся на плечах подданных – и ничего, что иногда при этом спины ломаются от тяжести. Хотя – что я знаю о королях? Быть может, он сам сейчас сходит с ума от бессилия, потому что его положение тоже связывает его по рукам и ногам. На лице Хьюго по-прежнему ничего нельзя прочесть, даже в такой момент.

И кстати, ему действительно притащили откуда-то кресло с высокой спинкой – ему одному. Девушки, и те рядом стоят на ногах, как предписывает традиция. Сесиль – даже отсюда видно и слышно, что она снова трещит как сорока, не затыкаясь. Николь – напряжённая, прямая. Она не спряталась подальше от кровавого зрелища, как можно было бы ожидать, глядя на эту скромную нежную девушку. Нет – она в первых рядах. Быть может, моё первое впечатление было обманчиво, и за этой мягкой внешностью скрывается прочный стержень?

Вокруг плотной стеной придворные. Рядом – разряженная пестрая толпа гостей с Материка. Граф и графиня Винтерстоуны. Старая леди и Эмили. Чета Торнвудов – на мудром старом лице дворецкого понимание и философская невозмутимость, миссис Торнвуд вся белая как мел от страха. Мэри как всегда рядом с ними, что-то приговаривает, успокаивает. Мама, тётушка, близнецы. В кои-то веки стоят по струночке и молчат, только взирают на всё происходящее огромными, детскими в сущности ещё глазами. Пока мы говорили с графом Сильверстоуном, успел подойти и мой отец – вот он, один-единственный заметил безбилетного зрителя на этом спектакле. Смотрит на меня с дикой тревогой и жестикулирует, зовёт присоединиться к ним. Я не могу – прости меня, папа! Я хочу быть как можно ближе к нему, когда всё начнётся.