Большая книга ужасов – 81 - Мария Некрасова

На крыльце босиком стоял Санечек и смотрел четко туда, где за травой прятался брат. Перед мысленным взором Петьки тут же всплыла картинка его могильного холмика, надгробия с выбитой на ней картинкой кроссовок и надписью «Санечек не простил».

– Нет, ну он издевается! – крикнул Санечек, как только Петька показался из-за травы. – Кроссовки мои где?

Петька почесал расцарапанную икру. Примчался жизнерадостный Горыныч.

– Я… – начал Петька, – это…

Он так устал идти, так боялся, что опять не выберется, что теперь навсегда останется в этом чертовом лесу, что убедительного объяснения придумать не успел.

– Не брал я твои кроссовки, – буркнул он.

– Что ты там опять делал, убогий? – Оправдания Санечку были не нужны. Он уже все понял. – Тебе что было сказано? Сидеть! Дома! Что из этих двух слов тебе не понятно? Первое или второе? Все-таки тебя надо было связать.

Петька молчал, глядя в сторону подозрительно притихшего соседского дома. Спят или подглядывают? Или вчерашнее перебирание крупы, а потом прогулки под луной сильно всех там утомили. Было обидно. Вот прямо до слез. Он не чувствовал себя виноватым. Он и не был виноват.

– Меня Солька увела, – крикнул Петька. Слезы закипали у переносицы. – Она ночью в лес пошла, я хотел проследить.

– Проследил? – Санечек был мрачен. Он потянулся, достал из-за двери сапоги и поставил перед собой. – Кроссовки мои где?

Кроссовки были там, но говорить этого не стоило, Петька это понимал. Поэтому молчал.

– А я-то надеялся на тебя, – протянул Санечек, рассматривая сапоги. – Думал, сам поймешь, что ночью топиться лучше, чем днем.

– Чего это я должен топиться? – буркнул Петька. В пятке неприятно дергало.

– А что тебе еще остается? – Санечек влез в сапоги и притопнул, удобней устраивая ногу.

На крыльцо выскочила Леночка, качнулась за Санечкиным плечом, ахнула, но брат удержал ее, не давая подойти, пожалеть.

– Хорошо, что в одежде, – презрительно уронил он, спускаясь с крыльца.

Петька дошел до каморки. Здесь приятно пахло сгоревшей спиралью, прогретым трухлявым деревом. Бухнулся лицом на подушку и подумал, что Санечек прав. Сейчас ему самое время умереть.

Зажмурился, задержал дыхание и услышал, как буркает желудок – он требовал положенного утром завтрака. Это было предательство. Мало того, что именно он выгнал Петьку ночью на улицу, так теперь не дает умереть спокойно.

Позавтракали бутербродами. Холодильник у дяди Миши был, но в нем ничего не хранили – света все равно не было. Поэтому ни масла, ни колбасы, зато много яиц. Их дядя Миша сварил, порезал и раскидал на хлеб, полив кетчупом. Бутерброды он разложил на столе, щедро рассыпав крошки, и все спокойно брали, мало заботясь о такой важной в городе чистоте. Петька смотрел на стол, вспоминая ночное видение. Провел пальцем по щели между досками. Они были чисты, хотя вчера Витек от души заполнял их хлебным крошевом. Вспомнился странный пушистый зверь, его белесая морда, провал рта без губ. Сунутый в этот провал палец. Может, ночной черт за крошками приходил? Естественный круговорот – днем едят, сыплют крошки, ночью едят – крошки подбирают. Днем собирают камни, ночью таскают их в лес.

Петька потряс головой. Вот ведь бред-то какой! Это значит, можно допустить, что вот так рядом с людьми запросто живет разная нечисть, а люди ее не видят и спят спокойно. И только он, Петька Федоров, видит все это и мучается. Ну хорошо, еще Солька с Таруком. И это все. Как наказание. Или приз. Если приз, то он готов его отдать. Где тут призы принимают?

– Ну что, ждите с победой! – хлопнул себя по пузу Санечек и встал из-за стола.

Он уходил в Петькиных сапогах, собираясь поменять их на запасные кроссовки из машины.

– А ты дома сиди, – презрительно бросил Санечек. – Без обуви оно вернее, не сдернешь в лес.

Леночка потрепала Петьку по голове.

– Не грусти, – сказала она. – Мы скоро вернемся.

Как будто скорое возвращение брата Петьку должно было обрадовать. Его бы сейчас обрадовала нуль-транспортировка отсюда домой, минуя посредничество Санечка.

Они ушли. Дорога провела их мимо дома Тарасия, вильнула и скрыла за ивами. Петька представил, как они спускаются с пригорка, идут мимо цепляющей за ноги травы, поднимаются на холм. Добираются до машины. Санечек переобувается, пытается еще раз завести двигатель. У него это снова не получается. Он закрывает дверь и уходит. Сапоги из вредности оставляет внутри салона. Они идут мимо проклятого дома. Может быть, даже заглядывают в окно или подходят к двери. Хотя это вряд ли – пришлось бы сквозь крапиву продираться, а Леночка в шортах. И вот они идут и идут. Полем, потом лесом. К деревьям вплотную подойдет озеро. Там будут отличные отворотки к воде. Может быть, искупаются и посидят в тени. Искусанные комарами и уставшие, добредут до деревни с развалившейся каменной церковью. Санечек непременно залезет, походит по битому кирпичу, покричит в провалившийся купол.

Петька посмотрел в высокое чистое небо. День обещал быть очень долгим и очень скучным. Прямо даже бесконечно скучным. И жарким.

– Чего делаешь?

Петька настолько замечтался, что не услышал, как подошел Витек. За завтраком он на Петьку не смотрел, ел молча и вообще лишними движениями не страдал. А тут, значит, подошел.

– Брата жду, – буркнул Петька, демонстративно растопыривая пальцы на голых ногах.

Он сидел на пороге пристройки, в горсти мелкие камешки. Он ими собирался расстреливать проходящих мимо кур.

– А, – протянул Витек и посмотрел по сторонам. Стороны равнодушно посмотрели в ответ на него. – Давай сходим куда-нибудь?

Петька хмуро глянул на приятеля. Сколько он помнил, Витек всегда терся рядом. Ничего не предлагал, никуда не звал. Частенько они вместе просто были. Витек заполнял Петькино жизненное пространство. Наверное, Петьке и без него жилось бы неплохо. Но Витек был. Как данность.

– Мне нельзя, – поморщился Петька. – Санечек запретил.

– Он вернется к вечеру, – вяло ответил Витек. – Мы уже на месте будем.

– У меня ботинок нет.

Витька словно только сейчас обратил внимание на этот печальный факт.

– Ну и что? – он неопределенно повел рукой. – Ты же ходил босиком.

Петька вгляделся в друга. Лицо у того было бледное с зеленоватым отливом, веки тяжело набрякли. Может, он не выспался? Может, в холодной, куда положил его дядя Миша, комаров тьма?

– И куда ты хочешь? – Петька поднялся. Курицы сегодня подождут.

Витек теребил нижний край футболки – скручивал ее и раскручивал.

– Ну так… – он дернул плечом, – по деревне. Сапоги твои у машины заберем.

По деревне это не на речку. Если идти по деревне, то будешь удаляться от болота и от всех змей с мавками.