Книга покойника - Янина Забелина

– Мне тоже его не хватает, – кивнул Граф, – хотя мы познакомились только вчера.

Щебетание госпожи Одемар стало тише – казалось, ее душат невыплаканные слезы.

– Кто мог знать? Я прекрасно помню его еще молодым человеком, но, конечно, он был гораздо старше всех нас. Мы видели в нем замечательную образованную личность, а к тому же он прекрасно танцевал и любил вечеринки… Как-то раз он поднял мою руку с веером вверх – другой рукой я поддерживала подол платья – и принялся показывать им на людей, рассказывая о них забавные вещи. Ужасно глупо, но мы смеялись. Он был частью нашей жизни, но теперь судьба перевернула эту страницу. Милый Матиас – он избавлен от всех ужасных вещей: старости, болезней, страданий…

Леон посмотрел на мать, слегка наморщив лоб и с вопросительным выражением в глазах.

– Все в порядке, дорогой. – Госпожа Одемар улыбнулась сыну и продолжила задыхающимся голосом, который обеспокоил его: – Расшалились нервы, а так все в полном порядке. Знаете, господин Граф, он чувствует, когда я нервничаю, и тоже начинает волноваться. Мне нужно лучше контролировать себя. Но я все думаю о прошлом вечере. Мы сидели здесь втроем – Йост как раз вышел из комнаты – точно так, как сейчас. Мы собирались играть в бридж, и Фридрих хотел поучаствовать… Знаете, с самыми крошечными ставками, чтобы было забавнее. Не разорительно, но страсти кипят всю игру. Йост Карсон, к примеру, играет до последнего раппена, и госпожа Гаст любит это невинное развлечение… Не так ли, Эмма?

Вопрос прозвучал со странной робостью. Госпожа Гаст ответила, не поднимая глаз, что ее родители считали игру частью жизни.

– Да, карты и еще бега, – подтвердила Анна Одемар. Затем ее слабый голос зажурчал снова: – Мы – тихие провинциалы по сравнению с ними, это заметно почти во всем. Но в нас живет доброта, да, настоящая доброта. Так вот, мы сидели здесь, и вдруг пришел Анри и постучал в дверь Беаты. Старик был ужасно потрясен, но держался сдержанно. Он сказал, что кузен Матиас «вышел». Леон, ты помнишь?

– Но он не надел свое пальто и шляпу. – Леон казался несколько удивленным. – Я видел их в шкафу под лестницей сегодня утром.

Анна Одемар рассмеялась и похлопала рукой по подлокотнику.

– У тебя есть два пальто и две шляпы, глупый мальчик. Почему не может быть столько же и у него?

Беата решительно сменила тему:

– Вы закончили чаепитие, господин Граф? Тогда все, Анри, можете убирать.

Старый слуга принялся собирать чашки и тарелки. Спокойная домашняя сцена, которую Беата удержала на том же уровне своим следующим вопросом:

– У вас был интересный день? Но, конечно, у вас все дни полны событиями.

Граф взял сигарету из предложенной Анной Одемар пачки и зажег ее от серебряной лампы, которую Анри поднес к нему, а затем ответил:

– Необыкновенно интересный. Восхитительный. Я полагаю, что в этих стенах могу рассказать, что ежедневно встречаюсь с десятками людей, которые поддерживают связь с друзьями, находящимися за границей, в воюющих странах.

– В самом деле?

– Да, и временами мы связываемся непосредственно с ними, хотя я не всегда даже знаю, кто они. Друг одного из моих клиентов, назовем его так, попал в крайне неприятную ситуацию в окрестностях столицы крупного государства. Сегодня днем, отправив и получив несколько сообщений, я убедился, что мы смогли помочь ему выбраться оттуда…

Анри ушел, и в комнате повисла тишина, нарушаемая только тихими щелчками и стуком цветных кубиков Леона Одемара.

– Из воюющей страны? – переспросила Беата.

– Да, и более того – нам удалось повредить связь. По крайней мере на полтора часа. И как, вы думаете, мы организовали побег этого человека?.. На санках. Не слишком необычное развлечение, даже для взрослых людей…

– Но когда вы узнаете об исходе дела? – заинтересовалась Беата.

– Вероятно, никогда. Моя часть работы сделана, все остальное – на совести моего клиента. Но если ему вновь понадобятся мои услуги, я всегда готов снова связаться с ним.

– Какие чудесные вещи вы делаете.

Граф подумал: «Пока я здесь, ничего не произойдет. Мне лучше уйти». Он поднялся и сказал:

– Я надеюсь, вы извините меня, я должен бежать.

Беата тоже встала.

– Вы не подождете отца? Он подойдет с минуты на минуту.

– Не могу. Не звоните, я сам найду дорогу.

Анна Одемар протянула Графу руку и удостоила его последней дрожащей улыбкой. Эмма Гаст подняла свое непроницаемое лицо, и уголки ее сжатых губ слегка поднялись. Леон Одемар, занятый цветными мячами и картонной коробкой, не поднял головы.

Покинув комнату, Граф с усмешкой сказал себе, что все было величественно и пугающе. «Но она не знает, что игра проиграна. Мне нельзя далеко уходить».

Вначале Граф спустился вниз, подождал минуту, затем открыл и закрыл входную дверь. Тишина. Он осторожно вернулся в коридор, за которым скрывалась черная лестница: Анри возился в кухне – Граф услышал, как звякнула в шкафу посуда; путь был свободен. Он подождал еще, пока до него не донеслись каскады звуков фуги Баха: Беата играла так, словно от этого теперь зависела ее жизнь. Радуясь, что Беата Одемар далеко от центра бури, он поднялся на второй этаж…

Граф проскользнул в главный коридор и, держась левой стены, добрался до спальни Беаты. Он проник внутрь, перед тем слегка приоткрыв дверь в гостиную. Хотя люди перед камином не попадали в его поле зрения, их слова звучали вполне отчетливо. Говорила Анна Одемар:

– …предупреждала вас, чтобы мы с этим закончили – раз и навсегда.

Эмма Гаст резко ответила:

– Я уже это слышала.

– Но на этот раз я говорю серьезно. Вы совершаете большую ошибку, полагая, что можете терзать меня бесконечно.

– Все зависит от вас.

– Вы бесчеловечное создание, Эмма, но неужто вы думаете, что мозгов нет ни у кого, кроме вас? Я не испытываю ни малейшей жалости к вам – у вас нет сердца. Вы не знаете, что значит иметь ребенка. Но теперь все кончено.

Граф услышал, как хлопнула входная дверь, – вероятно, вернулся Одемар, воспользовавшийся своим ключом.

Эмма Гаст ровно произнесла:

– Вы не напугаете меня своими угрозами, Анна.

Анна Одемар повысила голос:

– Пришел Фридрих. Эмма – еще один шанс, только один! Почему вы должны думать об их деньгах? Так глупо, так жестоко! – Тут ее голос изменился. – Что вы смотрите на меня так? Что вы собираетесь делать?

– Прекратите. – Голос Эммы Гаст прозвучал ближе, словно она поднялась с места и шагнула вперед. – Прекратите немедленно.

Дверь в гостиную из спальни дернулась и захлопнулась – Граф бросился и рванул ее на себя, но замок уже защелкнулся. Раздался выстрел, затем послышался крик, еще один выстрел, и все смолкло. Граф выскочил наружу и увидел Фридриха Одемара, который неподвижно замер в конце лестницы.