Книга покойника - Янина Забелина

Удрученный сержант вернулся в столовую, но вид еды не привлек его, он предпочел бы выпить и сожалел до глубины души, что Хильда не подумала обеспечить своего гостя стопкой кирша. Он терзался желанием рассказать девушке все, но не рискнул. Ему хотелось надеяться, что Хильда Гаст находится в полной безопасности и, возможно, никогда не узнает о подготовленной на чердаке ловушке.

У двери зазвонил колокольчик, и Стефан вскочил со стула. Он оказался в холле до того, как госпожа Утзингер вышла из кухни, и распахнул дверь, предполагая увидеть Карсона, но в темноте у входа стоял вовсе не Карсон…

Выбравшись из трамвая за несколько кварталов от дома Одемаров, Граф прогулялся по шумной Крамгассе до особняка, нырнул под аркаду и нажал на кнопку звонка. На двери не было ни вышедшего из моды венка, ни крепа. Они и не требовались. К этому времени все уже знали, что случилось здесь вчера вечером.

Чрезвычайно опечаленный Анри сказал, что Беата Одемар ожидает господина Графа, и взял из его рук «Искусство войны», чтобы аккуратно поместить в библиотеку. Вторую книгу Граф оставил при себе. Он самостоятельно разделся, убрал вещи в шкаф и прошел в гостиную.

Беата не слишком спешила на встречу, и Граф, маясь от вынужденного безделья, решил получше ознакомиться с убранством большой комнаты. Он стоял перед высоким камином, рассматривая выполненный во весь рост портрет какой-то дамы, вероятно, матери Фридриха Одемара. Ее тонкое, прелестное лицо смотрело на него с обещанием улыбки – вежливой, холодной улыбки. Ее локти были прижаты к бокам, вероятно, в характерной для того времени позе. На узком запястье висел крошечный веер. Ее точеный торс поднимался из пышной волны жесткого атласа жемчужного цвета, а стройная шея тонула в застывшей пене стоячего воротника. Голову красавица чуть откинула назад. Она казалась сдержанной, но не робкой; женственной, но решительной и властной, и еще Граф подумал, что ей вряд ли нравилось позировать.

– Как вам бабушка, господин Граф?

Он обернулся. Беата стояла позади него в дверях.

– В ней совершенство античной статуи, но я не смог бы влюбиться в Афину Палладу, к примеру.

– Наверное, с ней трудно было ужиться. Ужасный характер, но какая красота! Вам надо взглянуть на портрет девушки, которую она подобрала для дяди Клауса.

– Не такого рода девушка, как та, что он выбрал сам?

– Ничего общего, кроме белых муслиновых платьев для вечеринок, пока они не вышли из моды, и черных туфель. Но у бедной барышни не было матери, которая подбирала бы ей пару, потому она так и засохла на родительском дереве. Что это у вас? Книга гравюр?

– Да. Она очень интересна, даже в теперешнем поврежденном состоянии. Давайте посмотрим!

Они прошли в дальнюю часть гостиной, и Беата склонилась над помеченными страницами.

– Что же тут такого, господин Граф?

– Прочесть эти фрагменты писем без увеличительного стекла практически невозможно, но я думаю, вы сможете разобрать подпись вашего дяди Клауса.

– Да, вот она, очень отчетливо. Как это необычно. Он писал письмо, и остался след.

– Видимо, его подлинность признают и в суде, но предварительно я хотел бы услышать мнение адвоката. Красивый почерк, не правда ли?

– Это очень похоже на дядю – оставлять следы на книгах таким вот образом, исключительно по рассеянности. Вы знаете, он был таким добрым и деликатным, но очень небрежным и легкомысленным. Я помню его именно таким. Он, конечно, не намеренно испортил книгу. Он… – Беата посмотрела наверх, неожиданно поразившись чему-то. – Боже милостивый.

– О чем это вы? – Граф улыбнулся ей.

– Я подумала о его красивом почерке! Представьте себе, что он написал письмо, которое по каким-то причинам впоследствии решил не отправлять. Что-то такое, чего он не мог послать и порвал. И затем, предположим, он обнаружил следы на книге и понял, что их нельзя стереть!

– Неприятная ситуация – почти безвыходная.

– Вырвать страницу – проще всего. Дядя Клаус мог соблазниться простотой решения, но никогда не стал бы этого делать, не посоветовавшись с отцом. Он просто не смог бы вырвать гравюру из любимой книги и затем спрятать ее.

– Но если гравюра существует, то кому бы не хотелось, чтобы я нашел ее?

Беата казалась смущенной и даже напуганной.

– Тетя Анна наверняка не охотится за ней… Без своего кресла на колесах она не в состоянии ступить и шагу, а объяснить Леону, что и как надо искать, не смог бы и Господь Всемогущий. Господин Граф, эти следы только усложняют все дело. Наверное, я зря виню Леона?

– Честно говоря, я никогда не думал, что картинку вырвал Леон Одемар, – никогда не считал это действием умственно неполноценного.

– Он не обратил бы внимания на отпечаток письма.

– Нет.

– Выходит, мои рассуждения основаны на неверных предпосылках. В таком случае смерть кузена Матиаса… Это был настоящий несчастный случай? Дядя Матиас и я были так страшно предубеждены. Я должна ненавидеть мысль о том, что мы… Господин Граф!

– Да? – Граф улыбнулся ей.

– Пожалуй, нам лучше бросить эту затею.

– Так всегда поступают со мной, госпожа Одемар.

– Поступают как?

– Просят отыскать что-нибудь для них, а потом жалеют о своем порыве.

– Из-за этих оттисков писем все начинает выглядеть по-другому.

– А знаете, ваш отец не стал бы обращать мое внимание на утраченную гравюру, если бы сам вырвал ее.

– Он вырвал гравюру? Забавно! – Темные глаза Беаты отчаянно ловили взгляд Графа.

– Я подумал, что вас удивит, как далеко он способен зайти, оберегая посмертную репутацию брата.

Впервые Граф смог разглядеть фамильное сходство Беаты с бабушкой Одемар: отсутствующий взгляд, упрямо вздернутый подбородок, горделивая посадка головы.

– Ничего плохого он делать не станет… Кажется, вас посетила какая-то дикая идея…

– У меня не бывает диких идей. Зато она есть у вас… И я советую вам отказаться от нее.

– Даже не подумаю. Одемары неспособны ко лжи и обману ради сохранения репутации семьи!

Граф подумал, что бабушка Одемар, вероятно, была способна почти на все. Он вспомнил потрясающий портрет и очень живо представил себе, как тонкая рука этой восхитительной дамы выталкивает из окна ненавистную родственницу по мужу. Правда, в жилах бабушки текла кровь другого рода. Отогнав несколько пугающее видение, Граф дружелюбно сказал:

– Позвольте вас заверить, что у меня нет никаких подозрений в отношении вашего отца. Он обсуждал со мной пропажу гравюры, еще не зная о связанной с ней тайне. И уж, конечно, он и предположить не мог, что господин Матиас решил обратиться ко мне по той же причине, или что вы собирались сделать то же самое.