Черное Копье - Ник Перумов

Побледневший вмиг от гнева,

Крикнул он: «Да как посмели

Говорить такое мне вы!

Мне, Элутинголу-Эльфу,

Королю Белерианда,

Наблюдавшему, как гномы

Рождены были из камня!

Кто вы? Низменная раса!

Я же — Эльф Перворожденный!..»

Но на плиты пола гномыш

Топором пал рассеченный.

И у шли обратно гномы,

Взяв с собою ожерелье,

Дориат спеша покинуть,

Им нанесший оскорбленье.

Шли они без остановки

День и ночь вредные горы,

Но в дороге их настигла

Месть за короля Тингола.

И в густой траве остались,

Эльфов стрелами пробиты,

Трупы гномов; был лишь только

Наугламир взят у убитых.

Светлой эльфов Королеве —

Мелиан, вдове Тингола —

В знак своей великой скорби

Наугламир был отдан скоро.

Но она, стремясь в Заморье,

Этот мир спеша оставить,

Отдала его Маблунгу,

Берену прося доставить.

И никто о том не ведал,

Что из гномов перебитых —

Тех, Тингола зарубивших, —

Двое не были убиты.

Как до гор они добрались?

Ранены, пути не зная…

Но о всем, что было, гномам

Рассказали, умирая.

И в тоске и горе черном

Собирая ополченье,

Наугримы из Награда

Подготавливали мщенье.

Гелион глубокой ночью

Перешли секретным бродом

И, разбив отряды эльфов,

Взяли залы Менегрота.

Пал Маблунг Тяжелорукий,

Не отдав Наугламира;

Но в тяжелой битве гномы

Ожерелье взяли силой.

И ушли из Дориата

По дороге Даерона,

Но ждала засада гномов

Там, где воды Гелиона.

Хоть напали и внезапно

Эльфы на отряд в ущелье,

Улыбалась им победа

Только в первое мгновенье.

Щит к щиту составив, гномы

Хирда поступью тяжелой

Эльфов цепь прорвали скоро

И ушли в родные горы.

Но по Берена приказу

Онодримы их нагнали,

И стальные руки энтов

Стену хирда разметали.

Против них бессильны были

Гномьи топоры и копья.

И король Тумунзахара

Наугламир пред смертью проклял.

Берен на земле лежащим

Кровью увидал залитый

Сильмарил, в далеком прошлом

У Моргота им отбитый.

И, домой вернувшись вскоре,

Обруч подарил Диору.

Но Диор убит был в ссоре

С сыновьями Феанора.

Эльвинг Ожерелье Гномов

Поднесла Эарендилу,

Чтобы он зажег над миром

Свет чудесный Сильмарила.

И теперь глубокой ночью,

Вечером и утром ранним

Затмевает красотою

Звездный свет его сиянье…

(реконструкция, перевод, ритмизация И. Вдовенко)

Торин смолк, раздались одобрительные возгласы, улыбнулся и Олмер.

— Славно спето! — сказал он. — Ну а ты, Малыш?

— Я всегда был изгоем, а в Аннуминасе едва-едва не угодил в тюрьму за то, что открыто ходил по улицам с оружием, — ответил Маленький Гном. — Тамошние начальники вздумали лишить нас, истинных тангаров, нашего символа — они приказали нам ходить без топоров!

— Славно, славно! Ну, что ж, Отон за вас — ожидайте моего решения! — Олмер улыбнулся и добавил, проведя рукой по свежей ране на щеке:

— А ты, половинчик, на досуге подумай о Черных Гномах. Нет, не бойся, я не стану тебя ни о чем расспрашивать, но ты все же подумай. Выступят они против нас или нет? Вот в чем вопрос. Ты подумай, может, что-нибудь и решишь, а там посмотрим.

Вождь поднялся, как бы желая проводить друзей. Его проницательный взгляд на миг задержался на хоббите.

— Обошли Сторожевой Лес, говорите… — негромко, словно в раздумье, пробормотал он, но глаза его при этом ехидно блестели. — Обошли… То-то я и смотрю, как здорово ты подрос, сударь мой половинчик… Ну ладно, идите!

Он усмехнулся, махнул рукой и повернулся к Фолко и гномам спиной, давая понять, что аудиенция закончена.

* * *

Фолко сам не помнил, как вышел из шатра на ватных, не гнущихся от страха ногах. «Раскрыты! Раскрыты!» — колотилось в висках; гномы, похоже, еще ничего не понимали и пребывали в отличном расположении духа. «Небось решили, лопухи, что нам удалось его провести!» — с отчаянием подумал Фолко.

Он брел по лагерю, ничего не видя вокруг; пути спасения, один нелепее и фантастичнее другого, вспыхивали в мозгу и тут же отбрасывались; хоббит с трудом дождался, пока они отошли наконец на достаточное расстояние от шатра Олмера, и коршуном накинулся на гномов.

— Поняли! Поняли?! Конец нам! Надо бежать!

— Стой, стой! Какой конец, куда бежать? — остолбенел Торин.

— Как можно дальше, — язвительно ответствовал хоббит. — Куда глаза глядят! Вы что, с луны свалились? Вы его последние слова слышали?! — И Фолко воспроизвел лукавую фразу Вождя.

Малыш еще недоумевающе морщился и моргал, а Торин, охнув, схватился за голову.

— Понял теперь? Он же бывал в Исенгарде! И прекрасно знает, кто такие энты и что происходит с теми, кому они дадут напиться из своих лесных источников! Такое больше не сыщешь нигде в Средиземье! Яснее ясного — мы врем! И чую я, что не убили нас прямо в шатре только потому, что Олмер пока еще не знает, что мы врем. Вдобавок еще браслет этот! Подкузьмили нам эти горные короли, нечего сказать! Олмер, похоже, понял, что стрельнул в него этой молнией не я — ума не приложу, откуда она там взялась! Но нам от этого не легче. Потому что смотри: Черные гномы выпускают из своих лап троих отправившихся к ним сторонников Вождя, дав им с собой браслеты, один из которых явно нацелен на открытое противоборство с той Силой, которой этот Вождь обладает. Ну как могли подземные властители отдать такую вещь в руки тех, кто сам этой Силе верно служит?! Нам еще повезло, что эта штука не стала лупить своими молниями в каждого встречного-поперечного из войска Олмера! Мы у него на крючке! Поймите вы это, длиннобородые! Теперь он будет дергать нас то за одну, то за другую ниточку, пока не вызнает доподлинно, зачем мы явились сюда. Браслеты все же сослужили нам и добрую службу — Олмер, похоже, уверовал, что нас бесполезно допрашивать, поскольку браслеты-убийцы покончат с нами, едва мы начнем говорить, — следовательно, пытать нас бесполезно. Только поэтому мы на свободе!

Фолко выдохся и умолк, тяжело переводя дух. Гномы подавленно молчали.