Черное Копье - Ник Перумов

Вождь поспешно сорвал перчатку с правой руки и поднес ладонь к запястью Малыша, не прикасаясь, однако, к самому браслету. Прошла минута, другая — Малыш с изумлением воззрился на свою руку; даже отсюда хоббит видел багровый след сильного ожога, но боль, очевидно, проходила.

— Ну как, тебе легче? — обнимая гнома за плечи, спросил Олмер, и глаза его вновь были человеческими.

Малыш что-то промычал, вроде бы в знак согласия.

— Думаю, эти отборные самородки и самоцветы помогут тебе забыть о случившемся, — сказал Олмер и протянул Маленькому Гному увесистый мешочек размером с детскую голову.

Все еще ошалело глядя на свой ожог, Малыш принял дар, низко поклонился и хотел было что-то сказать, но прикусил язык.

— Ну, а теперь твоя очередь, половинчик, — услыхал хоббит слово Вождя и сразу напружинился, напрягся, точно готовясь к прыжку.

«Что ему от меня надо? И Санделло этот… Ишь, глаз не сводит, за нож не схватишься… А Торин, похоже, не так уж был не прав. Чего проще — метнуть ему нож в горло, и делу конец… Все бы остолбенели — а мы, глядишь, еще бы и поборолись!»

Однако тело хоббита послушно повиновалось не мыслям своего хозяина, а пришедшему извне приказу. И вместо того, чтобы попытаться незаметно вытащить один из метательных ножей, Фолко, словно в затмении, вплотную приблизился к Вождю.

— Разреши мне взглянуть на твой браслет, — не приказал, но попросил Олмер. — Пожалуйста!.. Мне это очень важно. Не бойся, я не стану пытаться снять его с твоей руки — теперь я понимаю их назначение и действие, но твой чем-то отличается от двух других — я чувствую это и хочу рассмотреть его получше.

Рука хоббита, опять же против его воли, медленно поднялась и легла на резной подлокотник кресла. Затылком Фолко чувствовал, как напрягся почти что прислонившийся к нему Санделло с обнаженным клинком в руке, — и что-то непреодолимое, навалившееся на его волю, парализовало ее; малейшее движение — и ты узнаешь, как хрустит плоть, когда железо входит пониже лопатки, как содрогается в спазмах боли и ужаса все твое жалкое существо… То ли Олмер таким образом хотел оберечь себя от всех и всяческих случайностей, то ли обострившийся в минуту опасности разум хоббита стал чувствовать мысли Санделло?

Олмер склонился над запястьем Фолко, пристально разглядывая браслет.

«Ну что ты там можешь увидеть?.. Серый обруч, ничего больше! Не глазами, видать, смотришь…»

Браслет ожил внезапно. Когда Олмер приблизил лицо, таившаяся в его глубине огненная змея нанесла внезапный удар. Из серого браслет стал багряным, и стремительная молния грянула в глаза Вождю из распустившегося огненного цветка.

И тут вмешалась иная Сила; никакой человек не успел бы уклониться — со стороны это выглядело так, будто чья-то гигантская рука рванула Вождя — у того вырвался глухой, болезненный стон.

Волосы у хоббита стали дыбом — он уже ощущал вонзающийся ему в шею кинжал Санделло, который уж точно сперва ударит, а потом будет разбираться, но все обошлось. Горбун судорожно дернулся за спиной Фолко, но замер, остановленный властно поднятой рукой Вождя. Все словно окаменели.

Кожа на щеке Олмера быстро почернела, потом треснула; показалась кровь, обильно заструившаяся по шее и подбородку. Он медленно коснулся раны пальцами, стягивая вместе ее постепенно расходящиеся края, и вновь хоббит удивился происходящей в нем перемене. Несмотря на боль, а быть может, благодаря ей, сообразил Фолко, вспомнив Отона на краю ямы Небесного Огня, — взгляд Олмера стал еще чище, что-то неуловимое исчезло с лица, пропали куда-то залегшие то здесь, то там тени, заметные только вблизи, но делавшие его облик много суше, чем он был на самом деле. Кровь словно смывала с него нечто наносное, и на миг хоббиту почудилось, что отбрасываемая Вождем тень зашевелилась и сделала несколько шагов назад…

Сейчас перед Фолко был человек — почти человек; Сила, засевшая в нем, приразжала когти — но это не могло продолжаться долго. Не делая даже попытки утереть льющуюся кровь, по-прежнему держа левую руку во властном жесте, приказывающем никому не двигаться, Олмер пальцами правой руки медленно водил вдоль краев рубца, и во взгляде его внезапно появилось нечто, похожее на немой отчаянный крик: «О ужас! Что же я наделал!»

Однако это длилось недолго. Сила, обладателем которой он был, быстро справилась с затруднениями — Олмер лишь провел над раной правой рукой, стирая ладонью кровь, — и на месте обрывков черной, помертвевшей, словно обугленной, кожи появилась темно-вишневая корка подозрительно быстро запекшейся крови.

«Чудеса… — остолбенело подумал Фолко; три года странствий научили его разбираться в ранах. — У тебя ж была жила перебита! И так быстро все остановить?..»

— Лекаря! — раздался резкий крик Санделло над самым ухом хоббита.

— Нет… не стоит, — с некоторым трудом произнес Олмер. — Однако сядьте, мои верные друзья. Ваши подозрения беспочвенны. Я понимаю, что вы сейчас подумали, но вы не правы.

Только теперь пришедший в себя хоббит увидел, что он со всех сторон окружен колючим частоколом обнаженных мечей. Шею сзади что-то холодило, и он понял что.

— Санделло, — стараясь, чтобы голос не слишком дрожал, произнес Фолко, — прошу тебя, убери свой нож от моего затылка.

— Сядьте, сядьте, — продолжал успокаивать своих приближенных Олмер. — Это сделал не половинчик, я виноват сам.

— Мой Вождь, этот маленький воин носит на руке стреляющий молниями браслет, — негромко, но с железной непреклонностью в голосе сказал Санделло. — Никто не может доказать, что это не он ударил тебя.

— Никто не может доказать и обратного, — несколько ворчливо отозвался Олмер. — Погоди, Санделло, тут все не так просто. Я чувствую тут Силу, к которой наш половинчик не имеет ни малейшего касательства… Я хотел вглядеться попристальней — и был наказан. Успокойтесь! У славного хоббита Фолко Брендибэка не было намерения причинить мне вред.

В этот миг Фолко постарался погасить в голове все мысли, он внутренне сжался, изо всех сил пытаясь не пустить внутрь незримый холодный взгляд чужих пристальных глаз, что вновь смотрели из глазниц Олмера.

«Только бы не почуял!.. А может, он уже все разнюхал?! Разнюхал и теперь играет, как сытый кот с мышью?..»

Ответов на эти вопросы у хоббита все равно не было, и оставалось только одно — продолжать прикидываться.

Постепенно все успокоились. Малыш и Торин, плечо к плечу, стояли на середине шатра; между ними и хоббитом замер с кинжалом наголо Санделло; остальные приближенные Олмера разошлись по своим местам, но дотоле спрятанные мечи теперь открыто лежали на коленях, обнаженные и готовые к делу.

— Если бы те, кто надел на руки гномам и половинчику эти браслеты, действительно хотели погубить меня, не волнуйся, они нашли бы нечто посильнее этого, — продолжал Вождь, обращаясь к Санделло. — Тогда здесь бы ничего не осталось — пол-лагеря, думаю, спалило бы. Не-ет. — Он усмехнулся. — Просто браслет «ссамовольничал». Но интересно, интересно…