Никакой магии - Андрей Уланов

Я молча кивнула — сил говорить просто не было. Только смотреть, впитывать невероятное зрелище, пытаться запомнить каждый нюанс, оттенок, все, до мельчайших деталей. И пусть это все равно, что пытаться выпить водопад — я должна, я обязана хотя бы попытаться! Эти яркие, даже ярче, чем в Лесу, и такие крупные звезды, эти облачные стены, похожие на трибуны древнего амфитеатра, эти призрачно-зеленые горные вершины внизу, ажурный виадук через пропасть и сверкающая стальная нить… две нити, они с каждой секундой становились видны все четче, словно мы приближались к ним…

…или — без «словно»?!

— Аллан! Аллан!

Два или даже три бесценных мгновения сгинули впустую, пока лейтенант выпал из восторженного ступора. Ему хватило одного взгляда, чтобы осознать опасность — выкрикнув что-то про «нисходящий поток», он рванулся к штурвалу… позабыв про меня и бушлат. Катер накренился, четвероногое и двухголовое существо попыталось уцепиться за что-нибудь, встать — слишком поздно! Мимо промелькнул сверкающий изумруд вершины, кривое и приземистое дерево, вцепившееся корнями в камни — а затем катер с размаху врезался в горный склон!

В которой инспектор Грин не смеется.

Больно.

Казалось, ныли даже кости, от локтя и выше. И зубы. И не осталось больше сил.

Сколько прошло уже времени? Час, два, три? Я не знала, весь мир для меня сконцентрировался в кожаном ремне на запястьях. У тюремщиков не нашлось оков, подходящих под узкую кость Перворожденных и к потолочной цепи меня подвесили на ременной стяжке. Полоска кожи была широкой, толстой… омерзительной на вкус — но я грызла ее с упорством, достойным лучших кулинарных шедевров. Пока не обвисла, плача от бессилия, боли…

…и отчаяния.

Мы не смогли остановить извержение вулкана. И притормозить хоть на малость. Наоборот, от наших действий он пробудился прежде срока — и вот-вот захлестнет все вокруг огненным потоком. Воображение рисовало картины, одну за другой: наспех возводимые баррикады, булыжники мостовой, вдруг обретшие способность летать, цепи солдат, тугие белые клубы винтовочных залпов, зарево горящих кварталов и черные тени воздушных кораблей над ними — я видела их сквозь дурацкую стену с потемневшими обоями. Сразу за ней, в соседней комнате, стояли большие напольные часы, очень громкие — тик-так, тик-так, тик-так, ТИК! ТАК! В каждом щелчке мне слышалась уверенная поступь Ангела Смерти. Он приближался уверенно, не таясь… а все, что я сейчас могла — снова и снова перебирать в памяти события последних часов.

Нам безумно повезло с крушением, сказал тогда О#39;Шиннах. Мы отделались лишь очередной порцией ушибов и ссадин — и успели добежать вниз по склону к мосту, прежде чем упустившая добычу буря с утроенной яростью обрушилась на горы. Но мы бежали не зря. Простая логическая цепочка, как сказал опять-таки Аллан: только гномы могли проложить сквозь горы столь идеально прямую дорогу и только гномы умеют строить эти ажурные и потрясающе прочные мосты. А где хороший гномский мост, там и следящий за ним тролль или хотя бы человек.

Лейтенант оказался прав — у моста и впрямь притулился к скале домик обходчика. Неказистый с виду, он был выстроен со все той же гномской основательностью. И в нем имелись крепкие стены, печка, горячий отвар из горных трав и широкий лежак. А главное: целая гора восхитительно теплой и мягкой овчины, в которую можно зарыться, прислушаться к разочарованному вою ветра за окном и, наконец, отпустить себя — на все полтора с довеском часа, которые, по словам хозяина домика, оставались до прохода утреннего экспресса из Гленума.

Когда же проводник экспресса — слегка побелевший при виде жетона Ночной Гвардии — распахнул перед нами дверь пустующего купе первого класса, я решила, что холодная полоса в моей жизни наконец-то закончилась! Для полного счастья мне сейчас не хватало лишь ванны и комплекта чистой одежды. Но хотя бы я смогла выспа-а-аться…

— Не нравится мне этот комитет по встрече. — О#39;Шиннах отодвинул занавеску, настороженно глядя на приближающийся перрон. Сонно качнувшись к окну, я в первый момент даже не сообразила, что именно насторожило напарника. Обычная утренняя вокзальная суета: «чистой» публики мало, зато прямо по рельсам, ловко просачиваясь между и под вагонами, носится стайка мальчишек-газетчиков. Сверху на них снисходительно поглядывают носильщики, в темно-синих фартуках, с начищенными до блеска номерными бляхами, а также ничуть не менее обязательной бородой. Впрочем, и на них есть кому взглянуть сверху вниз: в начале перрона стоят наготове фургоны королевской почты, чьи возчики могут щегольнуть доброй полудюжиной вензелей — от сумок до фуражек. Ну и вокзальная стража бдит, как и положено.

Неправильность происходящего я осознала, лишь когда из клубов пара показался восьмой по счету синий форменный плащ. Стражников было слишком уж много, причем большая часть — в покатых касках городской полиции, а не «паровозных» шапках железнодорожной. Когда же я углядела у выхода рябиновую гроздь армейских мундиров, поднявшееся настроение испортилось окончательно.

Правда, оставалась еще слабая надежда, что военные и стражники появились из-за какого-то ценного груза, но…

— Считаешь, это как-то связано с нашими делами?

— Полагаю, это как-то связано с большими неприятностями, — ответил Аллан. — А источник больших неприятностей последнее время… у вас есть медь?

— Медь?

— Мелочь, мелкая монета, гроши! — О#39;Шиннах был явно раздражен моей непонятливостью. — Свой кошель я вытряс утром в доме обходчика, он упорно не хотел брать серебро, бормотал, что в горах оно ему без надобности.

— А-а…

Я торопливо зашарила по карманам. Кошелька не было… и адреналиновый выброс от осознания этого факта помог мне проснуться окончательно. Прояснившаяся голова тут же услужливо подсказала: одна взбалмошная эльфийка попросту забыла переложить ценный предмет в суматошной спешке последнего ночного переодевания.

— К сожалению, лейтенант, у меня… — в этот миг пальцы нащупали в складках брючного кармана нечто маленькое и круглое, — вот!

«Вот», правда, оказалось не медью, а бронзовым трехгрошом «новообразцовой» чеканки. Аллан выхватил ее и щелкнул задвижкой окна.

— Эй ты… что у тебя за газеты?!

— «Первая чашка», мистер, — подскочил к вагону запыхавшийся мальчуган, — все сам-свежее, с пылу-жару! Еще «Новости с Холма», «Независимая» и «Час… чар… чартэмские новости»…

— Берите «Независимую», — подсказала я. — Они всегда печатают на предпоследней странице сводку из комиссариата.

— Давай «Холм», — О#39;Шиннах кинул монетку, повернулся ко мне и, переждав лязг сцепок, объяснил: — Нужные нам новости будут на первой полосе.

Любопытство грызло меня, словно голодная белка, но вырывать газету из рук лейтенанта я все же не стала — как и пытаться подглядеть. Вместо этого я опустилась на диван и закрыла глаза.