Всего одно злое дело - Элизабет Джордж

К полудню Сальваторе получил подтверждение своих подозрений. В красной машине действительно нашли отпечатки пальцев пропавшей девочки. Судебные криминалисты, вместе с инспектором Линли, отправились на фатторию ди Санта Зита для отбора образцов в спальне девочки: отпечатки пальцев и образцы ДНК с ее расчески и зубной щетки. ДНК будут исследовать еще какое-то время. Но анализ отпечатков пальцев занял всего несколько часов – отобрать, отвезти в лабораторию и сравнить с теми, что были найдены в машине на краях кожаных сидений, замке ремня безопасности и на торпеде. После совпадения отпечатков результаты ДНК были уже не нужны, но поскольку суды в нынешние времена были на них зациклены, то эти тесты все-таки проводились.

Однако Сальваторе Ло Бьянко для работы они не требовались. Ему была необходима встреча с кем-то, кто знал Роберто Скуали, и начал он с домашнего адреса мужчины. Адрес находился на виа дель Фоссо, аллее, проходившей на северо-западе старого города. По странной случайности эту аллею посередине пересекал узкий канал, в расщелинах берегов которого росли свежие папоротники. Дом Скуали находился на западной стороне канала, за тяжелой дверью, которая скрывала один из лучших частных садов Лукки.

В Италии большинство молодых людей возраста Скуали жили в доме родителей, под крылом матери, до тех пор пока не женились. Но в случае Роберто Скуали все оказалось по-другому. Как оказалось, он был римлянином, и его родители все еще жили в Риме. Сам молодой человек жил в доме своей тетки по материнской линии и ее мужа, и во время беседы с ними Сальваторе выяснил, что это продолжалось с отрочества Роберто. Тетушка и дядя по фамилии Медичи (к счастью, не родственники тех самых Медичи) встретились с инспектором в саду, где под ветвями раскидистого фигового дерева они сидели на краешке своих стульев, как будто были готовы убежать от него при малейшей опасности. Во время визита полиции, чуть раньше, они уже узнали о смерти племянника в автомобильной катастрофе; его родителям в Риме также сообщили об этом; семья была в трауре, готовились достойные похороны. Однако в саду слезы по поводу безвременной кончины Роберто не проливались, что показалось Сальваторе странным. Принимая во внимание, как долго прожил здесь Скуали, Сальваторе думал, что тот стал для своих тети и дяди кем-то вроде сына. Но это было не так, и несколько осторожных вопросов объяснили, почему.

Роберто никогда не был гордостью семьи. В возрасте пятнадцати лет, предприимчивый не по годам, он нашел способ зарабатывать легкие деньги, управляя сетью проституток, состоящей из иммигранток из Африки. Его родители смогли увезти его из Рима накануне ареста не только за это, но и за то, что он пользовался – по его словам, добровольно предложенными – прелестями двенадцатилетней дочери друзей семьи. Родители девочки согласились на серьезную денежную компенсацию за ее дефлорацию, а прокурора уговорили согласиться на вариант, при котором Роберто немедленно и гарантированно покидал Вечный Город и обещал не появляться в нем в течение ближайших десятилетий. Так как удалось избежать суда и ареста, семья решила спрятать свой позор в Лукке, куда перевезли мальчика. Здесь он и жил последние десять лет.

– Он неплохой мальчик, – убеждала Сальваторе синьора Медичи, но было видно, что делает она это не по велению сердца, а скорее по привычке. – Просто… Для Роберто…

Она беспомощно посмотрела на мужа.

Тот продолжил. «Vuole una vita facile»[245]– именно так он охарактеризовал ситуацию. А в понимании Роберто легкая жизнь заключалась в том, чтобы работать как можно меньше, потому что в обществе существовала масса возможностей, и он с детства привык не упускать то, что плохо лежит. Когда он вообще работал, то это была работа в одном из ресторанов или в Лукке, или в Пизе, а иногда и во Флоренции. Располагающий к себе, он легко находил работу. А вот сохранить ее ему было гораздо сложнее.

– Мы все молились за него, – прошептала синьора Медичи. – Со дня его пятнадцатилетия мы все молились, чтобы он вырос мужчиной, как его отец или брат.

Тот факт, что у Роберто был брат, вызвал новые вопросы, однако эта тема была довольно быстро закрыта. Как оказалось, Кристофоро Скуали был гордостью и надеждой всей семьи: архитектор в Риме, три года как женат, принес своим гордым родителям первенца ровно через одиннадцать месяцев после того, как в церкви прозвучало его «да». С еще одним младенцем на подходе, он был всем тем, чем не стал Роберто, этот Кристо. С момента своего рождения он никогда ничего не нарушал. В то время как Роберто… Синьора Медичи перекрестилась.

– Мы все молились за него, – повторила она. – И я, и его мать заказывали еженедельные молитвы за здравие. Но Господь не услышал наших молитв.

Сальваторе рассказал им, где произошла катастрофа. Было очевидно, что супруги мало знали о его делах в Тоскане, но он надеялся, что название Апуанские Альпы может заставить их вспомнить какое-то небрежно брошенное в разговоре слово, или короткое упоминание знакомого, или сослуживца, жившего там. Он не сказал им, что Роберто подозревается в участии в похищении маленькой английской девочки, о котором трубили во всех газетах и на телевидении. Упоминание этого могло заставить их закрыться и вспомнить о необходимости защищать честь семьи, принимая во внимание его предыдущие стычки с законом в Риме.

Сальваторе не думал, что они смогут рассказать ему, что парень делал в Альпах, и поэтому был удивлен, когда синьора Медичи и ее муж переглянулись с внезапным ужасом, едва он сказал им, где была найдена машина их племянника. В воздухе повисло почти осязаемое напряжение, когда синьора Медичи повторила:

– Le Alpi Apuane?

Пока она говорила, на лице ее мужа появилось выражение смешанной мольбы и ярости.

– Si, – ответил Сальваторе. Если у них есть carta stradale[246]Тосканы, то он может показать приблизительное место, где нашли машину их племянника.

Синьора Медичи посмотрела на своего мужа. Ее взгляд, казалось, спрашивал, хотят ли они еще что-нибудь узнать о происшествии. Они явно были чем-то взволнованы, решил Сальваторе, пытаясь понять, хотят ли они узнать о делишках их племянника.

Синьор Медичи принял решение за них двоих. Он поднялся на ноги и пригласил Сальваторе пройти с ним в дом. Старший инспектор прошел за ним в открытую дверь, занавешенную от мух пластиковыми полосками. Дверь вела в большую кухню, вымощенную хорошо отмытой терракотовой плиткой. «Aspetti qui»[247], – произнес хозяин и прошел через еще одну дверь в затемненную часть дома, в то время как его жена подошла к плите и достала с полки над ней большой кофейник, в который стала накладывать кофе. Было видно, что это не жест гостеприимства, а попытка чем-то занять себя, потому что, поставив кофейник на огонь, она тут же о нем забыла.

Синьор Медичи вернулся с большой истрепанной картой дорог Тосканы и разложил ее на глубоко изрезанном кухонном столе, который стоял в середине кухни. Сальваторе внимательно посмотрел на нее, пытаясь поточнее вспомнить, на каком конкретно повороте случился несчастный вылет. Он пальцем провел по пути, по которому добирались они с инспектором Линли, и дошел до первого съезда с главной дороги, на который они свернули, когда синьора всхлипнула, а синьор произнес проклятие.