Любить Пабло, ненавидеть Эскобара - Вирхиния Вальехо

Пабло также хочет показать мне, что он более не нуждается в одобрении Фиделя Кастро для ведения дел с Кубой. Когда диктатор ни в грош не ставит свои собственные обещания, потому что боится американцев или контрас, он забывает, что его генералы имеют цену, которую человек, не стесненный в средствах, может легко заплатить.

Мой инстинкт подсказывает мне ни в коем случае не подниматься на борт этих самолетов, чтобы посмотреть с воздуха на реализацию замыслов, которые только мы с Пабло способны разглядеть в ясный день. Позже, сидя за чашкой кофе в большом торговом центре, куда мы заехали за покупками, я тихо радуюсь, что так поступила. Неожиданно нас ослепляют вспышки фотоаппаратов. Мы стараемся определить их происхождение, но безрезультатно. В первый раз, с тех пор как я знаю Эскобара, я вижу, что его люди по-настоящему напуганы. Оба просят меня уйти из торгового центра немедленно. Я также решаю, что две недели – вполне достаточный срок для Майами и что мне лучше вернуться в Колумбию на следующий же день.

11 октября 1987 года. В отеле меня уже встречают два агента ФБР. Они просят ответить на несколько вопросов. Я подумала, что на этот раз вопросы будут касаться дружков Пабло или пилотов, с которыми мы общались накануне. Но меня спрашивают лишь о том, везу ли я наличные деньги. Я вздыхаю с облегчением и отвечаю, что деньги путешествуют в Колумбию в тех же контейнерах, в которых поставляются наркотики. А не в сумочке телеведущей, пусть и с «докторской степенью» по вопросам наркоторговли. Ледяным тоном я сообщаю, что, по-видимому, Управление по борьбе с наркотиками информирует пограничные службы каждый раз, как я выезжаю за пределы страны. Я также уверена, что именно специальные агенты УБН сфотографировали меня накануне, чтобы расспросить у своих колумбийских коллег, кто меня сопровождает.

Подойдя к стойке регистрации, я узнаю, что международный аэропорт Боготы закрыт: адвокат Хайме Пардо Леаль, кандидат на пост президента Колумбии от партии Патриотического единения, был задержан военным патрулем и убит, когда ехал по дороге на своем скромном автомобиле.

Для страны, которая обеспечивает бронированными автомобилям и охраной любого третьеразрядного чиновника, скромный автомобильчик и небрежение со стороны спецслужб по отношению к кандидату в президенты от левых сил является предупреждением для всех, кто не разделяет взгляды экс-президентов двух традиционных партий и их протеже, призванных прийти им на смену.

Президентские семьи Колумбии – те, кто распределяют места в посольствах и серьезные административные должности – поручают всю грязную работу генералу Мигелю Масе Маркесу, директору Административного департамента безопасности, отвечающему также за охрану кандидатов. Он, в свою очередь, перепоручает ее Военной разведке. А В2 передает ее El Mexicano Гонсало Родригесу Гаче, тому самому, который уничтожил сотни активистов Патриотического единения. Для небольшой кучки представителей пожизненной, наследуемой «монархии», которая контролирует как общественное мнение, так и ресурсы государства, главы картелей представляют собой прекрасный инструмент для устранения оппозиции и позволяют не запачкаться в крови. И все это для того, чтобы сохранить за собой власть, которая будет переходить к их потомкам из поколения в поколение.

Я знаю, что Эскобар не причастен к смерти Пардо Леаля, потому что он свободомыслящий либерал, который никого не убивает из идеологических соображений. Он расправляется только с теми, кто у него крадет или преследует его в течение многих лет. Когда мы прощались, он сказал мне, что я ничего, совсем ничего не смогу поделать, чтобы изменить ход истории. Я знаю, что Пабло никогда никому не признается в своем бессилии, слабости или поражении, и понимаю, ЧТО на самом деле он хочет мне этим сказать: что он абсолютно ничего не сможет сделать при всей своей жестокости и миллиардах с объединенными усилиями государства, сил безопасности и навязчивой манией его друга и партнера уничтожить все, что хотя бы отдаленно напоминает коммунизм.

Я написала Пабло на следующий же день после возвращения. Письмо было зашифровано, и в качестве подписи я использовала одно из ласковых прозвищ, которые он для меня придумал. Я посоветовала ему не забывать об огромном влиянии, которое имеет Фидель Кастро в странах движения неприсоединения и во всем мире. Я предупредила Пабло, что в тот день, когда Кастро обнаружит, ЧТО собираются делать или уже делают его подчиненные, он расстреляет их без всяких сантиментов и, как всегда, использует ситуацию для укрепления своего имиджа. Я напоминаю, что рано или поздно ему придется бежать из Колумбии со всей семьей. Ни одна крупная держава не захочет их принять, а Кастро заблокирует ему доступ во все диктатуры третьего мира, которые выдали ему свои паспорта. Если же ему и позволят въехать, то только с одной целью: чтобы передать его в руки гринго за соответствующее вознаграждение. Если он хочет в одиночку бросить вызов картелю Кали, государственному аппарату Колумбии, Фиделю Кастро и американцам, это значит, что он потерял всякое чувство реальности и лишился здравого смысла – а его терять ни в коем случае нельзя, даже если расстался со всем прочим, – и прямой дорогой идет к самоубийству. Заканчивая письмо, я упомянула, что устала от преследований его врагов и спецслужб одновременно. Что я не хочу рисковать тем, что мне аннулируют американскую визу. Что мы перестали быть друзьями. Что я не хочу исполнять в его жизни роль наблюдателя-соучастника. Я постараюсь забыть обо всех тех причинах, по которым я когда-то давным-давно влюбилась в этого человека с сердцем льва, и с этого момента планирую стать наблюдателем-судьей.

– Если откроешь рот, можешь считать себя мертвой, любовь моя, – в три часа утра слышу я шепот в телефонной трубке и понимаю, что он курил марихуану.

– Если я заговорю, мне никто не поверит. А еще, чего доброго, посадят заодно с тобой. Так что, убив меня, ты совершишь большое благодеяние и избавишь меня от последующих унижений. Если же решишь изуродовать меня, я обращусь в СМИ, и ни одна женщина не приблизится к тебе до конца твоей жизни. По этим причинам, а также потому, что уже ничего от тебя не жду, я могу позволить себе быть единственным беззащитным существом, которое тем не менее не испытывает перед тобой страха. Считай, что мы никогда не были знакомы. Забудь меня и никогда мне больше не звони. Прощай.

* * *

В ноябре я встретилась в Кали с Хильберто Родригесом Орехуэлой. Каждый раз, когда мы видимся, он поразительным образом меняется. В тюрьме он был печален и подавлен. В тот день, когда ехал в сопровождении Сантофимио к Альфонсо Лопесу, он имел вид счастливого триумфатора и самого успешного мультимиллионера на планете. Сейчас же он очень взволнован. Если и есть кто-либо в мире, кто так же как и я, не боится Эскобара, так это Хильберто. Он не менее, а может даже и более богат, чем Пабло. Но Медельин уже объявил ему войну. И это всего лишь вопрос времени, дней или недель, когда одна из банд выпустит первую пулю. В моем присутствии Хильберто звонит своему человеку, заведующему лабораториями:

– Хочу, чтобы вы знали, что я очень люблю Вирхинию Вальехо, которая находится здесь рядом со мной и слышит каждое мое слово. Она вам скоро позвонит. Я прошу, чтобы вы помогали ей во всем, когда она к вам обратится.