Земля обетованная - Барак Обама

учителей, полицейских и других государственных служащих. Во второй — снижение налогов, направленное на средний класс, а также различные налоговые льготы для бизнеса, которые стимулировали компании инвестировать в новые заводы или оборудование сейчас, а не потом. Как чрезвычайные выплаты, так и снижение налогов имели то преимущество, что ими было легко управлять; мы могли быстро доставить деньги из дверей в карманы потребителей и предприятий. Снижение налогов также имело дополнительное преимущество, поскольку потенциально могло привлечь поддержку республиканцев.

С другой стороны, третья группа содержит инициативы, которые было сложнее разработать и которые потребуют больше времени для реализации, но могут оказать большее долгосрочное воздействие: не только традиционные расходы на инфраструктуру, такие как строительство дорог и ремонт канализации, но и высокоскоростные железные дороги, солнечные и ветряные электростанции, широкополосные линии для сельских районов с недостаточным уровнем обслуживания, а также стимулы для штатов по реформированию их систем образования — все это предназначено не только для трудоустройства людей, но и для повышения конкурентоспособности Америки.

Учитывая, сколько неудовлетворенных потребностей было в сообществах по всей стране, я был удивлен тем, сколько работы потребовалось нашей команде, чтобы найти достойные проекты достаточного масштаба для финансирования по Закону о восстановлении. Некоторые многообещающие идеи мы отвергли, потому что их реализация заняла бы слишком много времени или потребовала бы огромного нового бюрократического аппарата. Другие не попали в список, потому что не смогли бы в достаточной степени стимулировать спрос. Памятуя об обвинениях в том, что я планировал использовать экономический кризис как предлог для оргии расточительных либеральных проектов (а на самом деле я хотел предотвратить участие Конгресса в расточительных проектах, либеральных или иных), мы ввели ряд гарантий хорошего правительства: конкурсный процесс подачи заявок для государственных и местных органов власти, желающих получить финансирование; строгие требования к аудиту и отчетности; и, что, как мы знали, вызовет вой на Капитолийском холме, твердая политика отказа от "эармарок" — чтобы использовать безобидное название для проверенной временем практики, когда члены Конгресса включают различные проекты (многие сомнительные) в законы, обязательные для прохождения.

Я сказал своей команде, что мы должны управлять кораблем и поддерживать высокие стандарты. Если повезет, Закон о восстановлении не только поможет предотвратить депрессию. Он также может помочь восстановить веру общества в честное, ответственное правительство.

К Новому году большая часть нашей первоначальной работы была завершена. Вооруженные нашим предложением и зная, что мы не можем позволить себе работать по обычному графику, Джо Байден и я отправились в Капитолий 5 января — за две недели до моей инаугурации — чтобы встретиться с лидером большинства в Сенате Гарри Ридом, лидером республиканцев в Сенате Митчем Макконнеллом, спикером Палаты представителей Нэнси Пелоси, лидером республиканцев в Палате представителей Джоном Бонером и другими ключевыми лидерами только что сформированного 111-го Конгресса, чья поддержка нам была необходима для принятия законопроекта.

Из четырех ключевых лидеров я лучше всего знал Гарри, но за несколько лет работы в Сенате мне довелось пообщаться и с Макконнеллом. Невысокий, совиный, с ровным кентуккийским акцентом, Макконнелл казался маловероятным лидером республиканцев. Он не проявлял никаких способностей к сюсюканью, хлопанью в спину или зажигательному ораторскому искусству. Насколько можно судить, у него не было близких друзей даже в своей фракции; не было у него и твердых убеждений, кроме почти религиозного неприятия любой версии реформы финансирования избирательных кампаний. Джо рассказал мне об одной стычке, которая произошла с ним на заседании Сената после того, как лидер республиканцев заблокировал законопроект, автором которого был Джо; когда Джо попытался объяснить достоинства законопроекта, Макконнелл поднял руку, как гаишник, и сказал: "У вас, должно быть, ошибочное впечатление, что меня это волнует". Но то, чего Макконнеллу не хватало в харизме или интересе к политике, он с лихвой компенсировал дисциплиной, проницательностью и бесстыдством — и все это он использовал в единоличном и беспристрастном стремлении к власти.

Гарри терпеть его не мог.

Бонер был совсем другим человеком, приветливым, с серьезным голосом, сыном бармена из пригорода Цинциннати. С его курением и вечным загаром, любовью к гольфу и хорошему мерло, он казался мне знакомым, вырезанным из той же ткани, что и многие республиканцы, которых я узнал, будучи законодателем штата в Спрингфилде — обычные парни, не отклоняющиеся от линии партии или лоббистов, которые поддерживали их у власти, но которые также не считали политику кровавым спортом и могли даже работать с вами, если это не стоило им слишком дорого в политическом плане. К сожалению, эти же человеческие качества обеспечили Бонеру непрочный контроль над своей фракцией; пережив унижение, когда его лишили руководящего поста в результате недостаточной преданности Ньюту Гингричу в конце 1990-х годов, он редко отступал от тезисов, которые готовили для него его сотрудники, по крайней мере, не на публике. В отличие от отношений между Гарри и Макконнеллом, между спикером Нэнси Пелоси и Бонером не было настоящей вражды, только взаимное разочарование — со стороны Нэнси из-за ненадежности Бонера как партнера по переговорам и его частой неспособности обеспечить голосование; со стороны Бонера из-за того, что Нэнси обычно обходила его.

Бонер был не первым, кого спикер обошла с фланга. На первый взгляд, Нэнси, в своих дизайнерских костюмах, туфлях и с идеально уложенными волосами, выглядела как богатая либералка из Сан-Франциско. Хотя она могла болтать без умолку, в то время она не была особенно хороша на телевидении, имея тенденцию произносить ноздри демократов с практичной серьезностью, которая напоминала речь после ужина на благотворительном вечере.

Но политики (обычно мужчины) недооценивали Нэнси на свой страх и риск, ведь ее восхождение к власти не было случайностью. Она выросла на Востоке, итало-американская дочь мэра Балтимора, с ранних лет обученная методам работы этнических боссов и грузчиков, не боявшаяся играть в жесткую политику во имя достижения цели. Переехав с мужем Полом на Западное побережье и оставшись дома, чтобы растить пятерых детей, пока он строил успешный бизнес, Нэнси в конце концов применила свое раннее политическое образование на практике, уверенно продвигаясь по карьерной лестнице в Демократической партии Калифорнии и Конгрессе, чтобы стать первой женщиной-спикером в истории Америки. Ей было все равно, что республиканцы сделали ее своей любимой рапирой; ее также не пугало периодическое ворчание ее коллег-демократов. Дело в том, что никто не был более жестким или более искусным законодательным стратегом, и она держала свою фракцию в узде с помощью сочетания внимательности, умения собирать средства и готовности подрезать под коленки любого, кто не выполнил взятые на себя обязательства.

Гарри, Митч, Нэнси