Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии - Брэдли Фиске

Верно то, что многие вооруженные силы вынуждали своих противников отступать и иногда сдаваться, просто заняв такую позицию в отношении его, что позиции противника становились непригодными для обороны. Верно также и то, что командир, оказавшись в положении, непригодном для обороны, может в должном порядке отступить без боя, зная, что бой принесет его отряду больше потерь, чем врагу. Еще верно то, что осуществление маневра для занятия хорошей позиции – очень важная особенность стратегических и тактических боевых действий, а умение занять такую позицию быстро после здравых размышлений – отличное качество в командире. Тем не менее занятие такой позиции (если только затем с этой позиции не начнутся боевые действия) – всего лишь угроза, причем пустая, если нет вооруженных сил, способных ее подкрепить. Это немного похоже на вынесение в суде приговора человеку. В обычной жизни мы склонны считать решение суда реальным актом, который заставляет человека делать то, что назначает суд, например заплатить по счету. Но на самом деле решение суда не заставляет его платить по счету или делать что-то еще: в исполнительные функции государства входит помещать человека насильно в тюрьму или применять к нему другое насилие, которое заставляет его платить по счету.

Таким образом, введение в войну человеческого фактора, как это иллюстрируют военные действия Наполеона и других полководцев, помешало стратегии превратиться в подобие шахматной игры. В такой же немалой степени, а возможно, и большей помешало этому постоянное изменение видов оружия, особенно рост их числа и повышение их эффективности, так как некоторые из самых катастрофических поражений были вызваны пассивностью в разработке новых методов противодействия новым видам вооружений.

До недавних лет самым важным изменением в условиях и методах ведения войны в истории человечества стало изобретение огнестрельного оружия. Но в настоящее время мы видим, что еще большие изменения, безусловно, вызовет изобретение аэроплана, ведь огнестрельное оружие было просто усовершенствованием арбалета с целью приведения в движение метательного снаряда с большей скоростью и поэтому на большее расстояние и с большей проникающей способностью. Главным результатом стало увеличение расстояния, на котором могли воевать вооруженные силы. Но аэроплан вводит в войну третье измерение и вынуждает вооруженные силы двигаться не только вперед-назад и направо-налево, но и вверх-вниз. Он производит коренной переворот в разведке, предоставляя средство наблюдения и скорость движения несоизмеримо большие, чем у кавалерии, и являясь средством корректировки огня артиллерии, особенно дальнобойной, гораздо лучше ранее известных средств, и средством для пересылки приказов и информации, которое несоизмеримо превосходит коня или даже автомобиль. Но все эти изменения меркнут по сравнению с тем фактом, что вооруженный аэроплан сам по себе является превосходным наступательным оружием первоклассной мощности, хотя еще немногие это признают.

Не будем забывать, что сама цель отправки вооруженной дивизии или судна в какую-то точку состоит в том, что когда они доберутся до нее, то могут там что-нибудь уничтожить или угрожать уничтожить. Так вот аэропланы могут сделать это гораздо быстрее, чем дивизия или даже корабль. Более того, дивизия или корабль действуют на поверхности суши или воды, и их снаряды могут летать практически лишь в горизонтальном направлении и поражать вертикальные объекты, вроде стен и человеческих тел, для которых используются весьма древние методы защиты. А аэроплан атакует сверху, и средств защиты от него еще не придумано; или, если это самолет-торпедоносец, он атакует снизу, имея своей целью подводную часть кораблей – их самую уязвимую часть. К тому же дешевизна аэропланов по сравнению с их скоростью, способностью носить бомбовую нагрузку и их исключительная мобильность позволяют производить и использовать их в больших количествах с легкостью и быстротой, к которым более старые средства ведения войны не могут даже приблизиться.

Разумеется, было бы неразумно в настоящее время предсказывать, каково будущее авиации в войне и ее влияние на стратегию, но очевидно, что оно будет так велико, что вызовет изменение всех существующих стратегических и тактических методов ведения войны как на суше, так и на море. Особенность состоит в том, что аэроплан или дирижабль можно почти мгновенно превратить из мирного перевозчика промышленных товаров в мощное орудие войны, просто подвесив на него бомбу для сброса на сушу или торпеду для применения на море. Возможно, что такое превращение – результат того, что еще не появились специализированные типы воздушных судов для морского и военного применения, и позже оно исчезнет, когда будут разработаны специальные виды воздушных судов, подобно тому как боевые корабли появились на основе обычных кораблей, на которых были установлены пушки. Вполне вероятно, что будут разработаны специальные виды аэропланов. (Автор явно не отследил прогресс военной авиации, прежде всего в Европе, где в ходе войны появились все основные виды боевых самолетов. – Ред.) Фактически особый тип был разработан во время войны: на некоторых аэропланах была установлена легкая броня для защиты определенных частей. Однако будущее применение летательных аппаратов в войне не обязательно зависит от их специализации, так как аэропланы, существующие сейчас, и другие, которые еще строятся, имеют такие мощь, скорость и радиус действий, которые привлекают к себе внимание озабоченного стратега.

В настоящее время кажется вероятным, что тактика воздушных судов будет больше похожа на тактику армий, нежели флотов, по той причине, что самый большой габаритный размер аэроплана перпендикулярен направлению его движения, как в армии, тогда как самый большой габаритный размер корабля совпадает с направлением его движения.

Есть люди, которые предсказывают, что война в воздухе со временем станет более важной, чем на суше или море или на них вместе взятых, по той основной причине, что аэропланы могут летать с огромной скоростью, им не мешают отмели, или реки, или неблагоприятный рельеф местности, а также ввиду колоссальной уязвимости городов, портов, войск и кораблей для атак бомбардировщиков и самолетов-торпедоносцев. Это интересное пророчество, но исполнится оно или нет – вероятно, лучше оставить решать предсказателям. Однако нет нужды в пророке, чтобы с уверенностью предсказать, что, поскольку аэропланы и другие воздушные суда являются просто видами оружия, их применение в войне будет подчинено тому же самому ведомству, которое руководит и всегда руководило применением оружия, – стратегии.

Скорость мысли. Когда речь заходит о скорости, начинаешь, естественно, думать о скорости движения материальных тел, то есть кораблей или войск. Но есть другой вид скорости – скорость мысли. Победы Цезаря, Фридриха II и Наполеона являются примерами ценности скорости. Эта скорость подтверждается главным образом быстротой, с которой их войска появлялись в определенных местах. Причина, которой обычно объясняется быстрота их прибытия, – это скорость, с которой они совершали пеший переход; но не нужно забывать о том сверхважном факте, что скорости их пешего перехода предшествовала быстрота, с которой они его начали, а это происходило исключительно благодаря скорости мысли их великих полководцев.

Стратегия и воображение. При согласованных действиях стратегии и тактики техникой снабжения и передвижения войск (хоть они и соединяются друг с другом, не оставляя точной разграничительной линии) становится очевидно, что, если мы мысленно представим себе функции всех трех, мы увидим, что стратегия отличается от двух других в основном тем, что использует и требует воображения. Стратегия смотрит вперед в неясное далеко и рисует себе картину того, какая ситуация может сложиться. Чтобы делать это, разумеется, необходимы достаточные знания деталей, характера и возможностей факторов снабжения, передвижения, размещения войск и тактических факторов с целью получить истинную картину сложившейся ситуации и дать правильную оценку того, что должно быть сделано службами обеспечения и тактикой, чтобы повернуть ее в лучшую сторону. Если офицер-снабженец или офицер-тактик должным образом руководствуется стратегией, то ему не нужна особая дальновидность, а значит, и много воображения. Офицеру-снабженцу нужны в основном здравый смысл, рассудительность, точное знание и огромная энергия; а тактику – все это вместе взятое и еще огромная быстрота принятия решения, крепкие нервы и большое мужество. Стратегу же требуется все это, но, возможно, не в такой большой степени; а вот что ему требуется больше всего – это дальновидность и ясное и точное воображение. У французов есть пословица «Без воображения не бывает великих полководцев».