Шерас. Летопись Аффондатора, книга 1-я: 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

Хаврушу была известна связь этого блестящего военного, которого он однажды переманил на свою сторону, с Хидрой, женой Тхарихиба. Еще бы, ведь он, Верховный военачальник, тонкий искусный интриган, сам приложил к этому руку. Сначала он приблизил к себе Дэвастаса, потом, выбрав подходящий момент, свел его с этой женщиной. Теперь Хавруш искренне считал, что Хидра, его старинный злейший враг, не опасна: он может расправиться с ней, когда захочет.

Благодаря протекции высокопоставленной любовницы теперь Дэвастас носил знаки Либерия – начальника нескольких партикул, хотя по-прежнему продолжал командовать только своим отрядом.

«Может быть, когда-нибудь, как это ни грустно, мне придется собственноручно сжечь этого красавца на костре – чего не сделаешь во имя благополучия родной страны. Но сейчас я в нем нуждаюсь, нуждаюсь как никогда!» – цинично подытожил свои раздумья Верховный военачальник.

– Слушай меня внимательно, Дэвастас, у меня мало времени. В этой башне берет начало тайный ход, который ведет к реке Урарду. О нем никто не знает. Я должен покинуть крепость, ибо меня ждут дела в Масилумусе. Кадиш, несомненно, падет, но на нем не заканчивается наше сопротивление. Рано или поздно авидроны будут валяться у нас в ногах, умоляя о пощаде, и ты, клянусь Слепой Девой, станешь одним из первых свидетелей этого удивительного события. Больше я ничего не могу тебе сказать. Вот план подземного хода. – Хавруш протянул озадаченному Дэвастасу онис. – Когда всё закончится, воспользуйся им:

ты мне нужен живым и невредимым. Но помни: об этом никто не должен знать. Гарнизон обязан биться до конца, считая, что отступать некуда. Только тогда авидроны понесут максимальный урон, который еще долго будут оплакивать. Также до последнего скрывай, что меня нет в крепости, передавай военачальникам от моего имени необходимые приказания. А теперь эгоу.

Верховный военачальник поднялся, и Дэвастас поторопился сделать тоже самое.

– Эгоу, Хавруш. Я сделаю все, как ты сказал, – уверил он.

Хавруш долго спускался по лестничным маршам Носороговой башни. Впереди шли телохранители, освещая ступени факелами, за спиной – Оус с голубиной клеткой в руке, сзади – носильщики с поклажей.

Через некоторое время Хавруш находился уже глубоко под землей, где-то под восьмой смотровой башней Кадиша. Широкий сводчатый ход, укрепленный деревянными балками и камнем, позволял, не сгибаясь, идти нескольким воинам рядом. Здесь вот уже много лет не ступала нога человека, не считая Бредероя и еще нескольких порученцев, но в свое время все работы по строительству этого подземного хода были выполнены на совесть, лишь в некоторых местах подломились второстепенные опоры, и кое-где осыпался свод. Верховный военачальник вспомнил, как сам руководил осуществлением и воплощением в жизнь этого тайного замысла, следил за землекопами и мастеровыми. Когда же сооружение закончили, все участники и невольные свидетели были без промедления уничтожены. Затем умертвили и исполнителей расправы.

Извивы подземного хода были сложны и причудливы, но Хавруш не забыл, что сворачивать нужно только направо – остальные ответвления представляли собой хитроумные лабиринты, которые кружили самым каверзным образом, всегда возвращая заблудшего назад – к Кадишу. Наконец показался свет, пробивавшийся сквозь узкий лаз, через который все выбрались наружу.

В двадцати метрах шумели воды Урарду. Хавруш счастливо осклабился: он знал, что авидроны потратили много сил, разыскивая какие-нибудь лазы, ведущие из Кадиша. Но этот подземный ход был удивительно длинным, а место для выхода из него выбрали как нельзя лучше.

На берегу реки телохранители отбросили в стороны заросшие мхом бревна и толстые ветки. В неглубокой яме лежало несколько хорошо просмоленных лодок, а в них оружие и кое-какие припасы. В мгновение ока лодки спустили на воду, иргамы заняли в них свои места, и суденышки устремились вниз по течению с такой скоростью, что гребцам только и оставалось, что выравнивать их стремительный ход. На одном из поворотов, в туманной дымке, Хавруш различил вершины кадишских башен. «Прости, Кадиш!» – даже с некоторой грустью подумал он. Подобные чувства были совершенно несвойственны этому удивительно черствому человеку.

Неподалеку от Кадиша возвели укрепления, в точности повторяющие часть построек иргамовской крепости. Алеклия еще в самом начале выписал из Грономфы зодчих, строивших Кадиш, и они прибыли незамедлительно, привезя с собой три повозки туго скрученных онисов с рисунками, схемами и расчетами. Семидесяти тысячам мастеровых понадобилось пять месяцев, чтобы построить небольшой фрагмент оригинала, равный всего сотой его части. Теперь на этих позициях днем шли маневры, в ходе которых одни грономфские воины выступали в роли гарнизона и оборонялись на стенах и в башнях, а другие атаковали. Ночью же возвращались мастеровые и заделывали пробитые таранами бреши, восстанавливали разбитый бруствер, разбирали завалы.

Каждый день во время этих тренировочных приступов гибло немало цинитов, еще не менее сотни воинов получали различные увечья. Но Алеклия не останавливал учения и не упрощал задачи: он хотел, чтобы будущие участники штурма все до одного прошли «малое Испытание» – так окрестил эти маневры авидронский лагерь.

Отдельные «тренировки» Инфект Авидронии устроил военачальникам. Но только для этого полководцы использовали макет Кадиша и те самые фигурки воинов, которые помогли Алеклии победить в кадишской битве. Военачальники, в свою очередь, собирали своих партикулисов, раскладывая перед ними планы укреплений, а те – своих цинитаев и аймов.

Все эти мероприятия помогли и самому Божественному: постепенно в его голове родился подробный план штурма, до поры затаенный.

ДозирЭ, Тафилус и Идал во время тренировок особенно ничем не выделялись. Зато как хорош был Эгасс, первым забравшийся на стены, первым оказавшийся в цитадели. Во время повторного штурма партикулис неожиданно взбесился: «Вас всех перебьют, трусы, негодные бездельники!» При этом он хватал какого-нибудь нерасторопного лучника, сбивал его с ног тяжелым ударом кулака и кричал на него что есть мочи: «Ты куда пошел? Тебе что сказали делать? Вон твоя бойница. Ты должен следить за ней и молись к смерти, если из нее вылетит хотя бы одна стрела. Убью!» Глядя на своего военачальника, аймы, а в особенности десятники, старались не отставать от него. Град тумаков сыпался на воинов со всех сторон. Ошибки и медлительность карались самым жестоким образом. Несколько черных шнурков были затянуты на шее наиболее провинившихся.

Благодаря своим связям Эгасс добился разрешения провести еще несколько маневров на новых укреплениях. В последний раз штурм удался как нельзя лучше. Партикулис наконец остался доволен и дал воинам несколько дней отдыха.

ДозирЭ и его друзья «на крови» попытались использовать свободное время с наибольшей пользой. Они несколько раз посетили купальни, побывали в кратемарье, куда допускались только лучшие циниты, да и то с разрешения нескольких начальников. Им удалось попасть на представление грономфских потешников и фокусников, а также навестить своих товарищей, угодивших в лечебницу. Но более всего монолитаям нравилось просто слоняться по лагерю, обязательно подвязав на шею наградные платки и нацепив золотые фалеры. Весть о событиях в Ристалищах иргамовского города Тедоуса быстро распространилась по всем партикулам, правда не без помощи самих же участников происшедшего. Теперь восхищенным речам не было предела, восторженные похвалы сыпались со всех сторон. Однажды в расположение «неуязвимых» явились лаги, которые «пленили» ДозирЭ, Тафилуса и Идала. Дикари, в соответствии со своими обычаями, принесли откуп и долго оправдывались: каждый из пришедших произнес длинную речь, исковеркав, как было возможно, авидронский язык и бесконечно утомив слушателей. После этого растроганные монолитаи предложили испробовать откуп, в который, помимо тяжелой связки ушей иргамовских воинов, входили еще пять бочонков великолепного пенистого бродила. В шумный пир вовлекли многих. Воины пели и танцевали до поздней ночи, да так невоздержанно, что появился взбешенный Эгасс в окружении своих хмурых телохранителей. Узнав же, в чем причина шума, он и сам испил несколько емких чаш: партикулис-то знал, как тяжело Авидронии достался союз с лагами и насколько важно всемерно укреплять дружбу между авидронским воинством и этими непростыми людьми, замкнутыми и подозрительными. Лаги ушли лишь с наступлением утра, когда бочонки опустели, а дружба между двумя народами заметно окрепла.