Дважды невидимый фронт. Ленинградские чекисты в тылу врага - Альберт Стародубцев

Перед вами книга редкого свойства — рассказ о зафронтовой работе чекистов в Великую Отечественную войну, написанная бывшим работником органов госбезопасности на основе огромной работы с архивами. Как-то так повелось в теме спецслужб, что люди, допущенные к этим архивам, редко берутся за перо, а люди, пишущие о спецслужбах, редко бывают допущены к архивам. Такова специфика темы, и с ней ничего не поделаешь, ибо — секретность!

Однако здесь, в основном, только факты, биографии, документы. В связи с чем возникло несколько проблем. Первая из них — об уровне литературной обработки всего этого массива. Нужна ли она? Подумав, мы решили, что нет. Любая литературная обработка неизбежно снижает подлинность, ту великую правду, которая встает из этого набора свидетельств. Без всяких комментариев видно, с какими трудностями сталкивались работники Ленинградского управления НКВД, посылая бойцов за линию фронта. Уходили десятки и сотни, возвращались единицы. Но эти единицы на землях, охваченных страхом и предательством, заражали сотни людей своим упорством и верой в победу.

Отдельно речь идет о многократно оболганных и оплеванных партизанских «особистах». Их и на фронте мало любили, а тем более в партизанских отрядах. Партизанские контрразведчики занимались не только допросами и проверками, им приходилось вербовать агентуру среди своих… Но задумался ли кто-нибудь из принципиальных товарищей, чем могло обернуться для партизанского отряда наличие в нем всего лишь одного успешно работающего немецкого разведчика? А их вылавливали десятками…

Да и само партизанское движение оказалось не таким, как о нем привыкли думать. Связанное сотнями нитей с Большой землей, оно чем дальше, тем больше становилось зафронтовым подразделением Красной Армии — с полками и бригадами, комиссарами и особистами, заданиями из Центра, соответствующими обстановке на фронтах и оперативным задачам. Чем дальше, тем больше оно упорядочивалось. Например, созданная в 1943 году 5-я партизанская бригада столкнулась с явным недружелюбием местных жителей. Командир быстро сообразил, в чем причина, и провел зачистку территории от «диких» отрядов, после чего местные жители очень полюбили «организованных» партизан, стали охотно помогать им и снабжать продовольствием.

Партизанское движение теснейшим образом переплеталось с работой УНКВД: чекисты становились партизанскими командирами, партизаны — чекистами, отряды помогали разведчикам, а разведчики создавали отряды. Ну, и наоборот случалось: диверсанты и партизаны приписывали к своим отчетам чужие диверсии, а то и сваливали на соседа собственные злоупотребления. Как командование 2-й латвийской партизанской бригады посылало на расположенную по соседству чекистскую оперативную базу кляузы в штаб партизанского движения — такого никакой Задорнов не придумает!

Иногда встречаются вещи пронзительно трагичные. Например, один из лучших командиров диверсионных групп, человек совершенно героический, погиб невероятно нелепо: ползком преодолевая нейтральную полосу, он, ослабевший до последней степени, не смог должным образом ответить на окрик часового, сил не хватило — и тогда тот произвел выстрел, как велел ему устав. Произвел — и попал.

Ну, и зачем это все еще как-то «литературно обрабатывать»?

Вторая проблема — это проблема имен. Любой, кто будет читать, сразу спросит: почему одни бойцы названы с инициалами, другие — с именами, а третьи — просто по фамилиям? Да потому, что так они обозначены в документах. Где-то приведены полные имена (которые мы скрепя сердце решили все же не приводить, ограничившись инициалами), а кое-где — только фамилии. Иногда удавалось установить биографии людей, чаще все ограничивалось отрывочными сведениями, еще чаще о человеке была известна только фамилия. Может быть, даже наверняка книга перегружена именами, но тут позиция автора, с которой я, впрочем, вполне согласна, непоколебима: ни одного имени из тех героев, кто работал за линией фронта, стерто не будет. За каждым из них стоит живой человек, заслуживший, кроме вечной памяти, еще и упоминание в истории, — и это совершенно невозможно: поднять руку, чтобы вычеркнуть его из перечня имен. Тем более что большинство из них погибли, многие перед смертью вытерпев нечеловеческие страдания. Еще, когда есть возможность, мы приводим в тексте годы рождения — причину поймет любой, кто возьмет на себя труд подсчитать, сколько им было лет. Редко кто из героев этой книги перешагнул порог тридцатилетия. Если кого будет утомлять перечисление составов разведгрупп, тот может относиться к этим спискам, как к именам на могильных плитах: их необязательно читать, но они должны здесь присутствовать.

А вот о чем, к счастью, писать не пришлось, так это о подлости начальников и командиров. Руководство разведотдела Ленинградского управления НКВД допускало немало ошибок, но это были именно ошибки, а не, образно выражаясь, «обезвреживание минных полей с помощью пехоты». Ошибки эти происходили в первую очередь от неопытности. А откуда мог взяться опыт у людей, чей срок работы в органах в большинстве случаев исчислялся одним-двумя годами?

После катастрофы «тридцать седьмого года» и последовавших за ней бериевских «чисток» в НКВД почти не осталось опытных работников. Чекист с десятилетним стажем среди персонажей этой книги — чрезвычайная редкость. Большей частью это работники «бериевского призыва» — молодые, энергичные, образованные и честные, но — неопытные. Особенно в первый год войны гибли именно от неопытности: незнания азов разведывательно-диверсионного дела, неумения по мизерности оперативного опыта распознать предателя, плохого инструктажа столь же неумелых наставников. Да, учились быстро, но каждый шаг вперед оплачивался не двойками в журнале, а кровью товарищей.

Руководящих кадров тоже не хватало на всю страну, их делили, как хлеб в блокаду. В 1939 году Берия направил в Ленинград одного из лучших людей своей команды — бывшего наркома внутренних дел Грузии Сергея Гоглидзе, который начал приводить в порядок Ленинградское управление после одного из друзей Ежова — Литвина. Что успел — то успел. В начале 1941 года, когда стали известны гитлеровские планы, Гоглидзе отправили на другой, более важный участок — в Молдавию, а потом на Дальний Восток. Его сменил сначала чекист с четырехлетним стажем Куприн, а потом — столь же «матерый» чекист Кубаткин.

Отсутствие сильного руководства было объяснимо — с точки зрения НКВД Ленинград являлся провинцией. Порядок в городе неплохо обеспечивали партийные органы, фронт стоял стабильно, большую часть немецких шпионов отфильтровывали фронтовые особисты. Да и оккупанты на большей части территории Ленинградской области вели себя прилично, без леденящих душу зверств… конечно, если сравнивать с Белоруссией, а не с Францией. Так что главной задачей чекистских групп за линией фронта была разведка, хотя, конечно, и поезда под откос пускали, и предателей уничтожали — работа такая.

Еще одна особенность именно Ленинградской области — более тесная, чем где бы то ни было, связь партизанского движения и диверсионных групп с Центром (в данном случае с Ленинградом). И неудивительно — расстояния-то небольшие. Попав в трудное положение, партизаны уходили через линию фронта, потом, отдохнув и пополнив личный состав, возвращались обратно. Разведгруппы вообще ходили через фронт, как в гости в соседнюю деревню, особенно зимой, когда немцы сидели в блиндажах. Были, конечно, и у них — у кого? — проблемы взаимодействия с Центром, но далеко не такие, как на Украине или, скажем, в Белоруссии. Рации при всей их маломощности легко преодолевали 100–200 километров, самолеты за пару часов могли слетать туда и обратно, пешим маршрутникам тоже было недалеко ходить, по заливу пробирались катера. Поэтому уже не удивляешься, когда натыкаешься в тексте на пассаж вроде: «В это время начальник опергруппы партизанской бригады был в командировке в Ленинграде». Надо было по работе — с попутным самолетом слетал в город, с попутной разведгруппой вернулся обратно…