Главный бой - Юрий Никитин

Владимир услышал хриплое дыхание за спиной. Белоян смотрелостановившимся взором, глаза остекленели, из медвежьей пасти вырывались вместес хрипами странные слова.

— Все, — сказал Владимир громко, — уже ушли.Можешь не колдовать.

Белоян вздрогнул, посмотрел на него дико:

— Я не колдую… Но я не ты, свинья бесчувственная. Яблагодарю, что откликнулись на зов!

Владимир буркнул:

— Ладно, от меня тоже поклон. Мол, великий князь всеяРуси… не забудь про титул, не смерду же помогли!.. изволит… ну да, изволитпо-княжески поблагодарить тоже. В конце концов, это не их город. Дивно только,как только успели из Черного моря так быстро!

— Я их еще три дня назад позвал, — призналсяБелоян. — Боялся, что этот их новый колдун что-то придумает… Не зря же еговызвали!

— Три дня ползли? — сказал Владимир с изумлениемпобедителя. — Ну и черепахи!

Ступеньки заскрипели, а столбы, стропила и все наспехсвязанные переходы начали подрагивать. Уже по тяжелому дыханию Владимир ощутил,еще не веря себе, что наверх поднимается грузный Волчий Хвост.

На воеводе доспехи посечены, на правом плече дико топорщилаконцы булатная пластина, на левом дыра в дорогой заморской кольчуге, а по лицустекает тонкая струйка крови.

— Жив! — выдохнул Владимир. — Ну, волчара…

— А что мне сделается? — буркнул Волчий Хвост.Дышал тяжело, с хрипами, а лицо было бледным. — Я двужильный… Но мужиковпобили. Жаль, хорошо дрались, хоть и черный люд. Я бы половину в дружину взял…

— Половина дружины уже полегла, — напомнилВладимир. — Но пока есть кем обороняться.

— Да, но люди с ног валятся, — просипел ВолчийХвост. Он отер лицо, равнодушно посмотрел на окровавленную ладонь. —Сейчас, похоже, река на надежном замке… Как скажешь, волхв?

Белоян поглядел на реку. Волны перекатывались через каменныеглыбы, те постепенно погружались в рыхлое песчаное дно.

— Да вроде бы…

— Значит, — решил Волчий Хвост, — нам бытолько с западной стороны защититься… Я заберу воинов с берега! Пусть отдохнутночь, поспят. А завтра перекину к восточным вратам. Эти узкоглазые моглипереправиться ниже по течению, там широкие броды. Так что нападения следуетждать только оттуда…

— Действуй, — одобрил Владимир.

Но тягостное предчувствие беды не давало заснуть, пил кофе,метался по горнице, а рано утром, едва забрезжил рассвет, уже спешил нагородскую стену. И не к восточным вратам, откуда теперь ждали нападения, а всетуда же, к Боричевскому взвозу.

Страж всхрапнул во сне, заслышав быстрые шаги князя,вскочил, звонко ударился головой о балку. Шлем съехал набок. На князя взглянуломолодое безусое лицо, бледное, истомленное. Шея и плечо были перевязаны чистымитряпицами, откуда проступали алые пятна.

Владимир шагнул мимо, оперся о деревянный край… и замер какмертвец. По обмелевшей реке переправлялись бесчисленные полчища степняков! Наэтом берегу, откуда вчера по совету заботливого Волчьего Хвоста… да нет, подури сняли всех дружинников, скопилось уже с полтыщи степняков. Все как один вдоспехах, со щитами и саблями, а сейчас переправляются воины попроще,вооруженные простыми пиками, а то и просто волосяными арканами.

Со стены раздался крик, его подхватили вдоль стены, Владимирсо злобой и горечью видел, как над краем заостренных кольев появляютсязаспанные лица с глупо хлопающими глазами. Проспали, просопели…

Издали донесся крик Волчьего Хвоста:

— Ребятушки!.. Все как один умрем, но не пропустимбесчестить наших жен и детей!.. Мертвые сраму не имут!

В ответ зазвенело оружие, кричали, в голосах стыд и страх,но и ярость, что проспали, проглядели, понадеялись на морских богатырей, а они,как видно, только против таких же, как и сами, а супротив простых воинов рукине поднимают, ибо лев мух не давит…

Дружинники торопливо сбегались к воротам. С той стороныслышались радостные крики, угрозы, скрип огромных колес. Тяжелые дубовыестворки вздрогнули, а запоры затрещали. Посыпались щепки, с этой стороны вугрюмом молчании уже ждали кто в доспехах, кто без, но все с оружием,дружинники, ополченцы и просто мужики из ближайших дворов, в чьи дома первымиворвутся озверелые победители.

Сверху на осаждающих побросали все камни, вылили кипящуюсмолу. Теперь бессильно потрясали кулаками, кричали, даже плевались. Вместоубитых и раненых степняков к тарану становились новые храбрецы, их Жужубунпривел много, да и навес все же защищает. Ворота трещат сильнее, воевода Претичсамолично выстраивает поредевшие ряды для страшного последнего боя: лучшеполечь здесь, защищая врата, чем на пороге дома, уже видя, как чужие волокут напозор и поругание твою жену и дочь.

Бревно, служившее запором, с треском переломилось. Тяжелыестворки чуть раздвинулись, словно перловица с перерезанной жилой. В щельпросунулось тупое рыло тарана, ужасающе толстого, блестящего железом. Виднелсяеще навес из толстых досок, черный от потеков застывшей смолы, с грудой камней,а под навесом мелькали злые торжествующие лица.

— Братья, — сказал Претич с чувством, —постоим за наших женщин! За детушек!

Только сейчас он вытащил меч, короткий, но широкий, как уторговца рыбой. Сам поперек себя шире, он встал напротив прохода. Седые усышевелились, как у сома, кончики касались доспехов. Чисто выбритый подбородокблестел, кожа натянулась. Створки заскрипели, пошли в стороны, с той стороныпыхтели, нажимали, а створки скребли и толкали перед собой наспех набросанныегорожанами камни.

Печенеги ринулись в проем, как стая голодных волков. Воротапод их напором распахнулись во всю ширь, кого-то из своих стоптали в давке, ався масса с диким воем и яростными криками наперла на дружину, потеснила.Выставив щиты, дружинники молча рубили, повергали, но их теснили, заваливаятрупами, и хмурые воины вынужденно отступали на шаг, еще на шаг, а там дальшедома уходили в стороны, там площадь, беги куда хочешь, город твой…

Владимир раздирался между жаждой броситься в сечу и самомууничтожить тех, кто пришел на его земли, и долгом правителя, который долженумело руководить войсками и ополченцами.

Белоян шептал, выкрикивал, воздевал руки к небу, затем егоголос изменился. Владимир с новым холодком по спине понял, что произошло ещечто-то более гадкое.

— Не колдуется? — спросил он ядовито.

— Княже…

— Что ж твои морские богатыри не помогут?

— Они сражаются только в своей стихии… Их подошвыдолжна омывать вода!

— Так хотя бы перегородили реку!

— Никто из бессмертных не волен по воле Рода вступать вдрязги со смертными…